— Хм, как не понять, наставница? Умеешь же ты перевести всё на привычное мне поле философии боевых искусств! За что особенно люблю тебя и уважаю, — на душе вдруг стало легко и приятно. Перед внутренним взором пронеслись истины, затверженные ещё первым учителем: оружием может быть всё, даже страх. Свой собственный страх.

— Всё это правильно и хорошо, Кошак, — вступила в разговор Мисель. — Только есть ещё одно, о чём сёстры не спешат говорить. Я скажу. Ты ведь мне веришь? А, Кошак?

— Да, Миса. Верю. Абсолютно. Говори.

— Это с тобой сделаем мы. Твои боевые сёстры. Так нужно.

— Я доверяю вам. Я полностью ваш, в ваших когтях.

— Это хорошо, кот. Потому что там, на столе, в Ордене, у тебя не будет пелены. Мечницы её заблокируют. С помощью мощного аккумулятора полей просто не дадут ей набрать нужную для противодействия силу и концентрацию.

Последние слова прошли мимо моего сознания. Хватило одного выражения «У тебя не будет пелены», после которого я буквально закаменел. Казалось, даже сердце пропустило удар. С пеленой мы уже давно срослись, и ощутить себя без неё — это ощутить себя даже не голым, а лишённым руки или головы, или ещё чего, не менее важного. Признаюсь, мне даже в голову не могло прийти, что что-то способно её лишить — лишить того, что защищало всегда и везде, что позволяло надеяться на благополучный исход в самой безнадёжной ситуации. Пелена дарила ощущение защищённости и женщинам рядом со мной. Достаточно вспомнить променад с Валери по планетам-свалкам Литании. А уж в Республике без пелены… Сложно с чем-то сравнить ту степень беспомощности, какую во мне неминуемо породит отсутствие последнего рубежа обороны от бешеных республиканок. Даже для ситуации с Мирой в конечном счёте именно пелена стала решающим фактором.

— Ты сказал, что доверяешь мне, — с ноткой укора напомнила Миса.

И её слова теперь прозвучали как-то по-новому. Особенно весомо. Вот, оказывается, что имела в виду кошка, задавая свой вопрос в самом начале… С другой стороны…

— А ничего и не изменилось, Миска. Пусть будет так. Такое испытание даже лучше — оно сразу проявит суть. Но… признаюсь, теперь меня изрядно потряхивает. И вовсе не от недоверия.

— Предвкушаешь?.. — подалась вперёд эта метиллия, проявившая себя невероятно глубоким психологом. Далеко не в первый раз, между прочим.

— Да. Оказаться полностью в вашей власти… Есть в этом что-то будоражащее кровь… Но и не страх — скорее, предвкушение чего-то… доселе неведомого.

— После ты ощутишь меня на столе, — с хищной улыбкой добила тогда эта безбашенная.