Страдающий в казематах идейный борец возлежал на кровати, закинув руку за голову и прикрыв глаза. Однако моё появление не оставило его безучастным, мужчина привстал на кровати, вглядываясь в нового визитёра. Я остановился на входе, продолжая изучать комнату. Перевёл взгляд на её обитателя. Тот оказался одет в такой же, как у меня, серо-зелёный комбинезон, с изумрудным отливом. Фигура… одутловатая. За собой явно не следит. Всё в думах тяжких о судьбах народных, не до тренировок ему. Лицо округлое, глаза навыкате, узкие губы сжаты в щёлочку. Невысокий, ниже меня на голову… Неприятный тип. Мои кошки на такого и не позарились бы. Даже просто пользовать посчитали бы форменной глупостью — мужик не выдержал бы и предварительных ласк, чего уж говорить о деле… И опять мысли не в ту степь.

Да нет, таки в ту. Нужно быть честным с самим собой: я слишком привык к обществу валькирий за эти полгода. Настолько, что их отсутствие рядом даже в течение нескольких минут порождает дискомфорт. Они ведь ни на секунду не оставляли меня одного — там, в лесной сказке далёкой Базы! Разве что в санитарной зоне… Но всё это мелочи. Главное — всегда в воздухе витало ощущение присутствия рядом женщины. Моей женщины. Это просто не могло не отразиться на психике: кошки накрепко обосновались в моей персональной зоне комфорта. И вот теперь я всем своим потаённым нутром ощущал, что вышел за пределы этой зоны. Если сразу не накатывает, то позже точно накатит, да так, что мало не покажется.

— Что-то ты стушевался, котик, — в голове раздался приятный голосок Лайны. Сейчас была её очередь следить за развитием ситуации, вот валькирия и решила поддержать. Или поиздеваться?.. — Не волнуйся, я с тобой. В обиду не дам. Он вон какой страшный! Смотри, пальцем не перешиби…

И это заметила! Да, впечатления на кошек идейный борец не произвёл. Это было понятно мне, и очевидно самим кошкам. Я между тем прошёлся до двери санитарной зоны. Распахнул её. Заглянул внутрь. Хмыкнул.

— А неплохо ты тут устроился, сиделец! Как тут хоть кормят-то? Если так же, как за чистотой следят — тут определённо можно жить!

— Это камера. Тюрьма. Застенок, — выдавил заключённый. Его голос был чуть скрипучим, словно его издавал механизм, за которым давно не ухаживали. В каком-то смысле это было правдой. — Тут не развлекаются.

— Ты ещё застенка не видел! У меня на корабле такой роскошный карцер был! Там даже вода с потолка капала. Не представляешь, как тяжело было поддерживать в космосе натуральную сырость! И плесень на полу разводить…

Сидельца передёрнуло. Он воззрился на меня, как на какого-нибудь натурального отморозка — чуть боязливо, но с видимым отвращением.