— Карцер? А ты… тебя за что вообще? — явно хотел спросить, кто я, но в последний момент передумал. А то вдруг скажу! Придётся тогда бедолаге переселяться в санузел…

Как там говорят? Твоё место возле параши, сударь! Впрочем… Ради такой «параши» многие сидельцы продали бы душу. Республика не экономила на перевоспитании нерадивых чад.

— Да так… — неопределённо махнул рукой. — Су… республиканку одну попользовал. Оказалась эта, с когтями.

В ухе раздалось неопределённое фырканье: «Смотри, котик, тебе ведь домой возвращаться рано или поздно придётся. А там — извиняться за каждое оскорбление в адрес своих великолепных во всех отношениях валькирий». Полушутливая отповедь Лайны неожиданно резанула по восприятию. Кошек обижать не хотелось. Совершенно.

— Валькирию?! — глаза сидельца стали по пять копеек. — Но…

— Ну да. Разложил знатно… Сначала рычала, когтями землю рыла… А потом ничего, втянулась. Ещё просила!

«Кошак! Не зарывайся», — лёгкая ирония в коммуникаторе перешла в такое же лёгкое рычание.

— Ты… Но они же…

— Признаюсь, увлёкся. Хороша чертовка оказалась! Такая страстная! Но когда ещё две примчались, почему-то не захотели присоединяться…

«Не волнуйся, я запомню все твои фантазии и пожелания», — простая констатация. Без угрозы или нажима. Запомнит. А на базе припомнит.

— Послушай, что ты… — начал было идейный борец, уже явно созревший для хорошей трёпки, когда входная мембрана протаяла проходом.

Их было трое. Пока трое. Сайна впереди, за ней Мисель, а замыкала процессию Лайна. Первая шла, покачивая бёдрами, и несколько высокомерно взирая на двух запертых в небольшом помещении мужчин. Впрочем, по сидельцу она лишь мазнула взглядом, зато когда «заметила» меня… Девочка аж облизнулась, демонстрируя, насколько она заинтригована. Мисель просто ухмылялась в предвкушении. Казалось, девочка вся даже подрагивает от нетерпения. Лайна… Эта чертовка смотрела пристально, немного сузившимися глазками. Припомнит. Уже сейчас.

Сайна подошла первой. Я было попытался дёрнуться навстречу, но кошка, резко ускорившись, успела первой. Слишком уж неудобная исходная позиция у меня была — перед самым появлением красавиц я успел с удобством развалиться на кровати. Теперь пожинал плоды собственной расслабленности. Валькирия меж тем склонилась надо мной и сильными пальцами впилась в бёдра, окончательно пригвождая к лежанке. Паховую область обожгло острым касанием — большие пальцы чертовки невзначай соскользнули с бёдер, занимая самую что ни на есть стратегическую позицию в грядущих играх. Этот короткий жест настолько впечатался в «карту» ощущений, что я на миг выпал из реальности. Когда же вновь обрёл контроль над эмоциями, точно напротив моих глаз были глаза валькирии. Лица коснулось лёгкое дуновение возбуждённого дыхания рыжей. Со всей многократно обострившейся от близости женщины чувствительностью я тонко ощутил её желание. Её предвкушение. Кошка прилагала нечеловеческие усилия, чтобы хотя бы не рычать, но под конец всё равно не удержалась. Утробный звук кошачьего возбуждения ворвался в сознание. Меня обожгло ответным желанием. Рык валькирии прошёлся наждачной бумагой по восприятию, счищая корку терпения, оголяя трепещущий нерв души.