Ригерт слушал военмора, почесывая пальцем бакенбард.

— Актовый зал… — задумчиво произнес полковник. — Я показал его вам, чтобы вы, Петр Иванович, твердо знали, что у меня нет от вас ни-ка-ких тайн.

— В какую игру вы играете, Порфирий Петрович?

— Я всего-навсего хотел заставить нашу верхушку думать. Думать головой. Чтобы она решала задачи напряжением собственного ума, а не всегдашним российским упованием на чудо. На авось. В нашем случае чуда ждут от вашего покорного слуги, который якобы сидит на груде хаарских волшебных палочек, магических шаров и философских камней.

— А если верхушка ничего не придумает?

— Тогда… — контрразведчик оборвал фразу и сказал совсем другое: — Зачем нам победа, если лучшие из лучших — тупые служаки? Мы строим государство профессионалов или чугунных задниц?

Порфирий Петрович оседлал любимого конька. Гремучая смесь двух «Д»: диалектики и демагогии. Разговор утратил смысл.

Крейсер «Могилёв» стоял на банке на высокой орбите. Спешно залатанный после недавнего боя, с пополненным на скорую руку экипажем. Этот бой в районе Большой и Малой Карибы дорого обошелся кораблю: флагман Второй эскадры потерял убитыми и ранеными четверть личного состава и треть боевой мощи.

На Старой Земле были организованы ускоренные курсы подготовки военморов для пополнения экипажей. Преподаватели и инструкторы перешли на казарменное положение, но при нынешнем уровне потерь решительно не успевали обучить военных моряков. Качество подготовки падало с каждым новым выпуском.

Старушка-Земля уютно светила обширным белоголубым боком в корабельные иллюминаторы. Дежурный офицер отдал рапорт. Происшествий нет. Нет — и не будет. Сдача Старой Земли — не происшествие…

Сухов добрался до своей каюты на «Могилёве» в третьем часу ночи — по корабельному, а значит, по московскому времени. Закрыл дверь, огляделся. Все вещи на месте, а будто что-то пропало. «Давненько я здесь не был», — подумал кавторанг.

В последнюю неделю он стал разрешать себе непозволительную роскошь: по три-четыре часа сна каждые сутки. Полудохлый, до бровей накачанный стимуляторами стратег — хуже предателя. Сухову удавалось прикорнуть то в своем роскошном кабинете в Белом доме, то на кожаном диванчике в штаб-квартире контрразведки Флота в Брюсселе, то в гостевой комнате Главного штаба, то в командирской каюте на борту астроматки «Кандалакша», где был обустроен Оперативный штаб Флота.

А Петр Иванович любил спать на своей койке. Оказывается, он уже начал забывать, что это такое — собственная флотская койка, которая знает каждый изгиб тела своего владельца. Койка, которая безгранично предана хозяину, ведь любить и всячески ублажать его требует заводская программа.