— Посмотрим по обстановке.

— Пол подо мной уже шевелится, — Йец с брезгливостью встала. — Терпеть не могу муравьев.

* * *

У пещеры их встретили четверо в форме полиции. Все вооружены.

— Осторожнее! — предупредил один из них другого. — Эта девка прилетела с Хи.

— Да, я прилетела с Хи, — подтвердила Йец. — И вся напичкана боевыми программами. Такими, что тебе и не снились. Хочешь, оторву тебе голову одним движением пальца? Или, может, показать, как я умею целоваться? Иди сюда, покажу.

— Руки за голову! — приказал один из полицейских.

— Эй, а наши права? — спросил Денисов. — Я отказываюсь класть руки за голову, пока мне не расскажут о моих правах.

— Засохни, милый мой. Не усложняй наше положение, — приструнила его Йец.

Она подняла руки, и полицейские сразу надели ей что-то вроде ошейника с пристегнутыми к нему браслетами. Затем проделали то же самое и с Денисовым.

— Смотри, какой здоровенный, — удивился один из полицейских, — ты случайно не мейрс?

Денисов ничего не ответил.

— По законам его страны он имеет право хранить молчание, — пояснила Йец. — Может быть, отойдем в сторону от этого места, пока нас не съели муравьи?

Доставив в полицейский участок, их поместили в одну камеру, но допрашивали отдельно. Йец вернулась с допроса подавленной.

— Что случилось? — взволновался Денисов. — Что с тобой сделали? Тебя били?

— Они? Да о чем ты говоришь? На Тибере даже тюрем нормальных никогда не было, тем более полиции. Полицейские скромны и вежливы. В нашей культуре вообще отсутствует насилие. Тиберианцы не умеют причинять боль. Видишь, нас даже посадили вместе. Разве на Земле бы поступили так? Разве это помещение можно назвать тюрьмой? Это просто гостиница с решетками на окнах.

И она выругалась на диалекте Цери.

— Тогда чего ты так нервничаешь?

— Сегодня я застрелила полицейского. Не насмерть, его поднимут на ноги. Но то был невинный человек. И знаешь, что хуже всего? Я ведь чувствовала, что целюсь не в того, но знала, что это враг, а враг должен быть убит. Когда полицейский упал, я обрадовалась. Может, это даже не радость, а удовлетворение игрока, который взял очередную пешку. То же самое, наверное, чувствовали воины Аштарры, уничтожая собственный народ. Я не хочу быть такой! Понимаешь, о чем я говорю?

— Да, очень хорошо понимаю. О чем тебя спрашивали?