Торсон буквально расплылся в улыбке.

   — Красивый звездолет, — сказал он. — Да, вам, наверное, странно, что я, вроде как-никак ученый, говорю первым делом о красоте... Но я много раз убеждался, что красота — лучший признак функциональности. Мой "Фламберж" тоже был прекрасным звездолетом. Но "Тристан" не хуже.

   Гаррис прищурился.

   — Какое это расстояние?

   — От Солнечной системы — восемьсот девяносто световых лет. От нас — чуть больше. Под тысячу. Трасса-то не прямая.

   — Тысяча световых лет... Но все-таки не пять тысяч, — сказал Гаррис.

   Торсон посмотрел на него с вызовом.

   — Да. И что? Я хочу когда-нибудь вернуться. И прожить еще кусок жизни в обычном людском мире.

   — Вот как... И давно у вас... такое желание? Ведь на Рэли вы о своих жизненных планах говорили совсем другое.

   Торсон задумался.

   — Кажется, я знаю, к чему вы клоните, — сказал он. — Вы правы. Это с войны. Когда видишь вблизи, как стальная коробка, в которой живут две тысячи молодых здоровых мужиков, буквально испаряется... Это кое-что для меня поменяло. Одно дело — теории...

   — Хорошо, что у вас это не отбило желание вообще лететь к звездам, — сказал Гаррис.

   Торсон удивленно посмотрел.

   — Да ну? Ни за что. Скорее укрепило. Via est vita — знаете такую мудрость?

   — Знаю...

   — Да... Конечно, знаете. На самом деле, я и саму войну рассматриваю как шаг на пути дальше. В Галактику. Бестолковый, затратный из-за того, что мы зацикливаемся друг на друге и сжигаем ресурсы зря... Но — шаг в ту же сторону. В конечном счете.

   Гаррис упруго поднялся.

   — Спасибо, — сказал он. — Не знаю, увидимся ли мы еще до вашего старта, так что — желаю удачи. От всей души. Прогуляюсь, полюбуюсь на "Тристана", с людьми поговорю... Счастливо вам.

   Торсон довольно долго смотрел ему вслед. Потом вернулся к работе.