Эйранель на мгновение прикрыл глаза, глянул на берег: все.

  Он поднялся на борт, и махина стала набирать высоту. Окна внизу ещё светятся, осталось недолго - несколько минут. Огоньки стремительно уменьшаются, потом начинают гаснуть. Увидеть, как остров поглощает тьма, Эйранель не успел: флайер сделал разворот и лёг на курс к материку.

  Через пять минут после взлёта Стен отправил короткое сообщение на номер, по которому говорил с Ма-Истри: координаты острова. Он надеялся, что тот всё правильно поймёт.

  ***

  Арелат вскочил. Он не спал уже несколько ночей, мог только отключиться ненадолго, чтобы тут же снова вздёрнуться и ждать, ждать хоть чего-то, хоть каких-то вестей... С материка давно уже не приходило ничего: то ли те, кто обещал ему обжалование приговора, сдались, то ли были ещё какие причины, то ли им просто перекрыли возможность связи. Незаконно? А может ли быть что-то по закону, если имеешь дело с людьми, которые на одной стороне с Йаллером?..

  Он подошёл к окну. За ним была кромешная тьма, можно было не тратить время. Тишина... Она тут всегда. Снаружи не положено доноситься звукам. Звуки бывают только вне камеры. От этого можно было бы сойти с ума... Скоро подъём, как же бесит это унижение... Осталось два часа.

  Он ждал, мучительно, неутолимо, как будто испытывал смертельную жажду. Арелат не привык бездействовать, вся прошлая - теперь он называл её мирной - жизнь состояла из постоянных "надо", "нужно", "срочно", и вдруг наступил полный штиль, тупик, неподвижность, и невозможно было вырваться. Не хотелось думать, что невозможно. Казалось - это временно, ещё немного, и настанут перемены, но жизнь - далёкая, бурлящая, в которой он был нужен - как будто забыла о нём, и приходил жуткий вопрос: а действительно ли он был там нужен, не иллюзия ли это?

  Он внезапно обнаружил, что снова было задремал. Часы показывали время подъёма, за окном светало. Ждал привычных звуков... и вздрогнул: ничего не происходило.

  Арелат медленно подошёл к двери, коснулся её ладонью. Приложил ухо, ни на что особо не надеясь... и вдруг понял, что дверь чуть двинулась под его рукой. Он нажал сильнее, дёрнул - и дверь отошла в сторону. Арелат, забыв обо всём, рванулся прочь из камеры, вылетел в коридор, пробежал до первого же поворота - и тут до него дошло, что тишина была необычной.

  Это была тишина места, где больше не было людей.

  Кажется, он кричал, звал на помощь, - его обуял дикий, необъяснимый страх, какой бывает только при болезнях или больших катастрофах. Он чувствовал обречённость этой тишины, близкую смерть острова, ожидавшего свершения своей участи, и страх рвался из груди диким криком.