- Прилетела ко мне.
- Ты признался?
- Вроде того. Показал, как мы решали вопрос со взрывом флайера.
- Что-то после этого до сих пор не настала паника по поводу того, что Скарвин жив. Или я не в курсе?
- Нет, всё верно. В этом её заслуга. У них, знаешь, такой язык... они привыкли тысячелетиями скрываться, и потому даже если иностранец выучит их язык, то останется масса выражений, которые они понимают, а чужой - нет... в общем, она сумела до них так донести правду, что никто посторонний не догадался. Ну, а они делиться этим не намерены. Слишком дорогостоящая радость.
- Ещё бы... и всё-таки интересно, как именно она донесла?
Линн улыбнулся.
- В стихах.
Я кивнула. Это было красиво, но... я чувствовала, что это не всё. И что за словами Линна кроется нечто неприятное.
- Подожди-ка. А когда это было? Почти год назад?
Он вздохнул.
- Ну да. После нашего возвращения с Элиетта. Мы говорили с Тиштар вдвоём, отец и я, а она хотела видеть Кариаки, но...
- А почему ты мне ничего не сказал?
- Понимаешь... я же видел, как ты реагируешь на то, что тебе пытаются приписать чужую память. Тиштар хотела говорить не с тобой, а с Кариаки, ты уже натерпелась от фанатиков, а она... Она была настроена враждебно.
- Это ещё почему?!
- Потому что Скарвин пошёл мстить фанатикам - за тебя. И из-за этого был вынужден исчезнуть. Если бы в тебя не стреляли, если бы он не...
- Ясно, у неё логика ничуть не лучше, чем у них, - слова Линна сильно задели, но я не хотела это показывать. - А перед этими "если" случайно не надо поставить, что если бы я не придумала, как освободить Скарвина, у фанатиков не было бы повода убивать меня?
- Случайно надо, - согласился Линн. Вид у него был несколько потускневший. - Вот видишь, я же был прав, что не хотел впутывать тебя в это дело.
- Ну, допустим.
Он обернулся: к нам шёл Йаллер. Руниа вышел из переулка, пересёк сквер и присел рядом с нами. Глаза его вдруг стали глубокими и чёрными, как надвигающаяся ночь, и ощутилось: вот она, вселенная, всё - с тобой, рукой подать до других звёзд, надо только захотеть...