* * *

Жилые дома в Рейкьявике были врезаны в гранитные стены фьордов. Дом Эндера находился высоко на скале, и каждый раз приходилось преодолевать утомительный, подъем по ступенькам и лестницам. Однако в доме было окно. Большую часть детства он провел за металлическими стенами, поэтому при любой возможности он жил там, где мог видеть небо.

В его комнате было светло и жарко, вливающийся в окно солнечный свет ослеплял после прохладной полутьмы каменных коридоров. Джейн не стала ждать, пока он привыкнет к свету.

— У меня на терминале есть для тебя сюрприз, — сказала она. Ее шепот доносился из серьги в ухе.

В воздухе над терминалом было изображение самца свинки. Он пошевелился, почесался, затем протянул руку за чем-то. Когда рука вернулась в поле зрения, в ней был блестящий мокрый червяк. Он откусил от него, и сок брызнул изо рта на его грудь.

— Какая развитая цивилизация, — сказала Джейн.

Эндер почувствовал досаду.

— Многие моральные уроды безупречно ведут себя за столом, Джейн.

Свинка повернулась и произнесла: «Хочешь увидеть, как мы убили его?».

— Что ты делаешь, Джейн?

Свинка исчезла. На ее месте появилась голограмма тела Пипо, лежащего под дождем на склоне холма.

— Я смоделировала процесс расчленения тела свинками по информации, собранной сканером перед захоронения тела. Хочешь посмотреть?

Эндер уселся в единственное кресло в комнате.

Теперь терминал показывал склон холма, на нем еще живого Пипо, лежащего на спине, его руки и ноги были привязаны к деревянным кольям. Вокруг него собралось около десятка свинок, у одного из них был костяной нож. Из серьги опять раздался голос Джейн.

— Мы не уверены, что это было так.

Все свинки исчезли, кроме того, который держал нож.

— Может быть, так.

— Был ли ксенолог в сознании?

— Несомненно.

— Продолжай.