Быков пошёл по дороге в сторону, откуда приехала его «нексия». Марина Михайловна говорила, что дача в районе Левых Чемов, почти у Обского моря. По карте Александр помнил, что там есть лесной массив, западнее Парка культуры и отдыха. Тут же проходила и широкая магистраль. В три часа ночи его вряд ли кто подсадит, если и встретится машина, но по шоссе идти в любом случае лучше, чем по лесу. Ну а в самих Чемах, хоть и в Левых, наверное, можно поймать такси.

Ориентировка Быкова на местности оказалась верной: минут через пятнадцать блуждания в зарослях, он вышел к шоссейной насыпи и пошёл по дороге направо, в сторону пригородов Новосибирска, отсветы которых виднелись на низких облаках.

Дождь лил, не переставая, и Быков основательно вымок, когда сзади послышался звук приближающегося автомобиля: по дороге катила «газель».

Александр проголосовал заранее, и машина, на удивление, остановилась. Стекло со стороны обочины опустилось – в отражённом свете фар Александр увидел, что оттуда высовывается лицо, поросшее тёмной щетиной.

– В Новосибирск подвезёте? – попросил Быков.

Национальность пассажира «газели» не вполне угадывалась, это мог быть и кавказец, но мог быть и тёмноволосый русский, ведь среди русских каких только типажей не встречается. Кроме водителя и пассажира в салоне просматривался ещё и девушка, сидящая между ними.

– Пятьсот, – на чистом русском языке предложил напарник водителя.

Быков пробормотал «Годится!» и полез в пассажирский салон.

– Эй, – повернулся к нему внутри кабины напарник и включил лампочку под потолком салона, – дэньги давай сразу, сам понимаешь…

Слово «дэньги» всё-таки выдало кавказские корни говорившего.

Быков секунду смотрел на него и на повернувшегося назад водителя, уж точно русского – крепенького, но рановато лысеющего молодого мужчину. Сидевшая между водителем и пассажиром девушка не оборачивалась. Она странно вжала голову в плечи и не шевелилась, словно между мужчинами на сидении стоял мешок с картошкой.

Быков полез за деньгами в «дипломат», что оказалось не вполне удобно с искалеченной рукой, и так, чтобы не слишком раскрывать чемоданчик перед глазевшими на него мужчинами. Кое-как вытянув тысячную купюру, он подал её чернявому.

– Э, брат, – вставился в разговор водила и хихикнул, – а сдачи нету…

У Быкова снова начинала болеть рука, а цилиндрик анестетика опустел. Он махнул здоровой рукой:

– Ну нет – и нет. Поехали, мне в город надо поскорее…

Чернявый и лысеющий переглянулись.

– Договорились, братишка, – усмехнулся водитель и тронул машину.

Быков откинулся на спинку сиденья, придерживая «дипломат» локтем больной руки, а здоровой держась за поручень. Хотелось закрыть глаза и задремать, но мешала боль в культе, да и водитель «газели» с напарником доверия не внушали.