Глава семнадцатая Непоправимые последствия

Арес прочел коротенькую записку и пришедшее следом большое письмо, полное подробностей и возмущений. На губах его играла ехидная улыбка. Он никогда не думал, что обрадуется очередному спасению стражей Рассвета — на этот раз просто противоестественному. Но теперь, по крайней мере, можно было полюбоваться на ошарашенное лицо Тараноса.

Нахмурившись, Арес снова перечитал длинное письмо. Раньше люди Грилда ограничивались короткими записками, но теперь это было настоящее повествование вплоть до услышанных диалогов, из которых, кстати, выяснилось, что братья встретили своего отца. Подобное трогательное событие, бесспорно, не заинтересовало бы Ареса, если бы не оказалось, что обнаружившийся отец — некий Максимилиан Розенгельд, что, разумеется, делало всех троих стражей Розенгельдами. Арес воспринял это известие более или менее спокойно. Нет, конечно, удивительно, что, оказывается, у Розенгельдов были потомки — Руэдейрхи никогда не упоминал об этом. Еще более удивительно, что именно их так бесстрашно послали в Дилан искать похитителей пергамента. Но, по крайней мере, это могло объяснить, почему их не убила строчка, написанная Тараносом. Арес почти ничего не знал о создателях Врат и их способностях (если таковые вообще переходили из поколения в поколение), да и имели ли те какое-либо отношение непосредственно к пергаменту и перьям, но это казалось единственной логичной зацепкой. Потому что даже мироздание едва ли могло превратно понять фразу о том, что трое конкретных людей должны умереть.

В случившемся было много непонятного. Откуда в Дилане взялся Розенгельд? Будет ли он вместе со своими детьми вести охоту на градеронцев? И, наконец, что задумал Таранос, и почему вместо того, чтобы укорить его в неудачной попытке убийства, ему прислали такой подробный отчет? Он уже не раз вел переговоры с Грилдом единолично, но ничего толком не сообщал. Арес понимал, что он снова плел какие-то свои паутины, однако цели его были совершенно неясны. Понятно, что он хотел избежать наказания, если таковое последует, но он больше не просил ничего писать на пергаменте.

А между тем в ответ на молчание и последнюю возмутительную выходку Тараноса Арес, ничего ему не говоря, потихоньку заполнял новый свиток. Сперва, проснувшись и увидев запись в конце предыдущего пергамента, говорящую о смерти троих стражей Рассвета, среди которых был и ребенок, Арес так рассвирепел, что Юрген на всякий случай даже выбежал во двор. Кипя от гнева, он написал в новом свитке, что Таранос отныне никого не сможет убить. Чуть позже, несколько успокоившись, Арес осознал, что сделал глупость. Ведь Таранос далеко не часто порывался исполнить свои намерения собственными руками. Ну да написанного не изменишь, и Арес, воровато оглядевшись, аккуратно отделил сделанную запись и, смяв кусок пергамента, спрятал его за пояс. Пусть Таранос недоумевает, отчего это он не может убивать беззащитных людей типа Юргена. Кстати, теперь и ему ничего не грозило — здесь можно было быть спокойным.