Оставалось лишь сидеть и ждать. Мы разговаривали, читали, играли в разные игры, смотрели шоу, а также развлекались тем, что брали из библиотеки классические вещи – скажем, «Маркази» или «Гамлета» – и разыгрывали их с нашими аватарами в главных ролях. Мне нравилось, как Шара играла в «Маркази» злую жену, которая в разгар мятежа убивает по политическим соображениям своего мужа – разумеется, им был Алекс, – а потом понимает, что любила его.

В «Гамлете» я блестяще выступала в роли Офелии. Алекс же в главной роли совершенно не соответствовал образу: не то чтобы он плохо играл, но трудно было представить его таким нерешительным. Впрочем, он великолепно смотрелся в костюме датского принца.

Первая неделя, как и ожидалось, закончилась безрезультатно. Несмотря на внешнее спокойствие Алекса, я знала, что он волнуется, – каждый раз, когда в разговор вступала Белль, я замечала, как менялся его взгляд. Но речь шла всего лишь о рутине: Белль советовала по возвращении обратить особое внимание на передние ускорители, отмечала неровное вращение одного из телескопов, спрашивала, можно ли поменять обеденное меню.

Волнение Алекса передавалось и Шаре. Ну а меня, признаюсь, поглотила мысль о том, каково это – спасти несколько человек со стартовавшего много веков назад корабля. Я постоянно проигрывала в воображении эту сцену. «Привет. Добро пожаловать в тысяча четыреста тридцать четвертый год. Вы, конечно же, рады возможности покинуть корабль. Теперь все будет хорошо».

– Они нам не поверят, – сказала я.

Наконец на одиннадцатый день от Белль поступило долгожданное сообщение:

– У нас появилась компания.

На экране возник маркер. Шара скромно улыбнулась, как и подобает местному гению.

– Есть вероятность, что это может быть другой корабль? – спросил Алекс.

– Кто еще может летать в этих краях? – возразила я.

– Расстояние тысяча семьсот километров, – сообщила Белль.

Мы с Шарой заняли места на мостике. Алекс встал в открытом люке, у нас за спиной.

– Можем мы его увидеть? – спросила Шара.

Маркер стал ярче.

– Он еще слишком мал, чтобы получить изображение.

– Каким курсом он движется? – спросила я.

– Данные обрабатываются.

Я сидела, слыша напряженное дыхание остальных.

– Параллельно нам.

– Великолепно! – почти что завопила Шара.