Славная картина. Но сейчас Маан не мог оценить ее во всей полноте. Мунн ждал его ответа. Терпеливо, не секунды не сомневаясь в том, что услышит. Нет такого инспектора, который не мечтал бы вернуться на службу.

— Господин Мунн… Боюсь, я… Мне придется немного задержаться. Я бы с радостью вернулся в отдел, но ситуация…

— Ситуация? Маан! — Мунн, видимо, приблизил лицо к войс-аппарату, голос стал звучнее, громче, — Что за ситуация?

— Здоровье. Видимо, я еще недостаточно пришел в себя чтобы заниматься своими обязанностями.

Маан ощутил удивление Мунна. Это удивление проникло в невидимый провод, соединяющих их сейчас, и добежало до уха Маана, неприятно уколов. Мунн слишком хорошо знал своих людей и слишком хорошо знал свою работу чтобы удивляться.

— Твои парни говорят, ты выглядишь отлично. Что ж… Если твое здоровье еще не позволяет тебе сидеть в кабинете, я попрошу своих людей из госпиталя чтобы занялись тобой прямо завтра. Подъезжай туда, тебя хорошенько просветят, вдруг, действительно, понадобятся еще какие-нибудь процедуры, ты же знаешь, что для тебя мне ничего не жаль.

— Не стоит, — выдавил из себя Маан, — Знаете, честно говоря это не совсем здоровье. Я бы сказал, это причина… э-э-э… личного характера. Мне надо… некоторое время чтобы все сделать.

— Что такое? Кло? Бесс?

— С ними все в порядке. Просто… временные дела. Все нормально. Просто, я бы хотел… если возможно…

— Понимаю. Конечно. В чем бы ни была причина, я уважаю ее и не собираюсь гнать тебя на службу, Маан. Ты заслуженный инспектор и слишком много сделал для меня и этого города чтобы не получить право на такую малость. Я согласен. Не обязательно выходить на службу прямо сейчас. Когда тебе будет удобнее?

Мозг Маана еще думал, лихорадочно перебирая цифры, а его рот уже произнес:

— Через неделю.

Но Мунн не подал вида, что недоволен.

— Неделю? Хорошо. Значит, неделя. Все в порядке, я буду ждать тебя. Выйди на связь, когда будешь готов.

— Так точно.

— Отбой, Маан.

— Отбой, господин Мунн.

Пластик трубки в некоторых местах выкрошился, видимо, не сознавая этого, Маан слишком сильно сжимал ее рукой.

— Неделя… — прошептал он, опускаясь в кресло, — Одна неделя.

Семь дней. Черта, последняя черта в его человеческой жизни. Крайний срок. Предел. Через семь дней он окончательно превратиться из увечного человека в скрывающегося зверя. Без прав, без полномочий, без помощи. Конечно, можно было бы вновь позвонить Мунну — чуть позже, разумеется — и придумать еще какую-нибудь причину. Но Мунн не дурак и никому не позволял считать себя дураком. Может, он не поймет, но заподозрит, и это будет концом его, Маана, существования. Нет, этот срок нельзя сдвигать. Неделя — значит неделя.