Подумав сходить поискать на всякий случай вино, Дада поднялся и посмотрел в окно: было так поздно, что, наверное, скоро рассвет. Ни звука. Потушен свет во всех окнах, припаркованные машины внизу спят.

Только тихо качаются от ветра и своими тенями раскачивают густую чёрно-зелёную с кругами фонарного света темноту длинные плети цветущих большеголовых гераней. Кованые орнаменты балконов с ними каймой пересекают весь четвёртый этаж дома напротив.

Неожиданно по пустой улице очень быстро прошла высокая женщина в чёрном пальто, подволакивая медленную таксу в шлейке.

– Но знаешь, там случилось кое-что странное… – Дада обернулся к Марку.

– Да, знаю. Я видел, как ты побежал, сломя голову, прочь.

– Ты там был! Да! Я убегал от них, от неё, от полицейских, от собаки! Нырнул с балкона в реку… а очнулся на набережной в Сите. Очень пересрал.

– Ещё бы. Могу себе представить.

– Самое страшное, – доверительно произнёс Дада, – что этому нет объяснения. Необъяснимое что-то…

– Да? Ну не скажи. Тут каждый пересрёт.

– ?..

– Наркотические флэшбеки – вещь, мягко говоря, неприятная, «эхо-психоз» ещё называется. Люди постарше легко инфаркт словить могут. Но самое противное, что это вещь совершенно непредсказуемая – неизвестно, когда накроет.

– О чём ты? – спросил Дада с опущенным взглядом и пылающим лицом.

– О морфине, который ты украл у матери, когда сбежал.

И тогда Дада разрыдался.

Глава 47

Глава 47

Наблюдать за моделями своего будущего шедевра мистер Хинч мог, в общем-то, практически не выходя из дома: в любое время года парк бы полон детей.

Сейчас же, с приходом тёплых дней и нарастающего солнечного света, парк кишел ими, словно какой-нибудь природный заповедник или стоянка для всевозможных перелётных птиц – бесчисленных мелких куликов, шилохвостов, крякв, широконосок, ворсовых нырков, чёрных веретенников, маленьких галстучников и кроншнепов, ходулочников, славок, травников и жёлтых трясогузок.

Все они были в великом множестве и разнообразии представлены здесь и сейчас.

Совсем маленькие – в принципе, ещё как яйцо, – огибали мистера Хинча широкой дугой на дребезжащем пластмассовом самокате с двумя колесиками впереди или подковыливали на пока неуверенных ножках и смотрели бессмысленным плавающим круглым глазком. И не сразу топали назад на равнодушные призывы няни.