— Погоди, — остановил его сосед. — Не тебя ли там?

— Чего?! — возвысил голос перемазанный.

— Тихо, праведные! — надрывался оратор — Гончар-второй!.

— Ну я второй! — нехотя отозвался, поднимая руку, селянин в замаранных штанах. — Чего тебе? У меня скотина не доена!

В толпе зашумели, оглядываясь:

— У всех не доена!

— Не доен он! Все здесь такие! Не один ты!

— По шее ему! Чего не отзывается?

— Скотина!

— Тихо, праведные! — воззвал вознесённый на балкон человечек. — Стало быть, все собрались. Слушайте тогда указ княжий.

Он прокашлялся, и начал важно, задрав подбородок:

— Вам, любезные подданные, наше слово княжье. Повинны гои праведные, а также те, кто к ремёслам приставлен, в честь Купалы Дня заплатить нам дань. В разуменье того же что выдался урожайным год и прибыточным, принимая советы советников, мы такое решение приняли: в береженье от тягот будущих, в опасенье засух и напастей, дань купальскую единовременно увеличить для всех и для каждого, ровно вдвое поднять против прежнего. И в канун всенародного праздника, высочайшим нашим велением присылаем к вам сборщиков подати…

— А ты не попутал? — спросили в толпе. — Это ж прошлого года купальский указ!

— А не было в этот год вам послания, — рассудительно молвил староста. — А раз не было, значит исполнять должны прошлогоднее.

— Опять вдвое? — удивлённо спросил молодой голос.

— Вот такое наше гойское счастье, — насмешливо прогудел в ответ треснутый бас.

— Кто сказал?! — мгновенно ощетинился староста, выискивая в толпе недовольного. — Тьмы отродье, ехидны сын! Погоди, за слова твои дерзкие наложу на тебя послушание.

Угроза подействовала, толпа испуганно притихла, только кто-то прошипел громким шёпотом: «Молчи, наложит ещё».

— Вот так вот, — проговорил староста, удовлетворённый результатом внушения. — Как я в прошлый год уже всё это оглашал, задерживать более никого не буду.

— О-о-о! — загудел народ, самые шустрые вывернулись из толчеи вон и нацелились улизнуть, но староста не позволил: