– Это хорошо, но давай не будем увлекаться, – заметил Перри, когда она закончила переговоры. – На этот раз нам повезло – если повезло, конечно. Но вряд ли стоит ожидать, что подобные сокровища станут валиться под ноги каждую неделю.

– Это уж зависит от нас, – возразила она. – Янус показал нам, как использовать его материалы. Нам осталось всего лишь повторить. Если с лавовыми потоками может делать такое простой случай – сможем и мы.

Тэйл приоткрыл рот, но так и не сказал ничего.

– Что не так? – спросила по обыкновению наблюдательная Света. – Ты не считаешь, что мы должны брать все, что можно взять?

– Я не из сектантов-идиотов, считающих, что все вокруг священно, – буркнул тот. – Тут вообще ничего священного. В конце концов, это обыкновенная машина. С другой стороны, я в достаточной мере рационалист, чтобы опасаться ответной реакции.

– Пока мы не видели никаких ответных реакций.

– Может, мы еще и не провоцировали как следует. Начни бомбить лавовые потоки – и вдруг перейдешь допустимый порог?

Она тряхнула головой, возмущенная его робостью:

– Возможно, у меня плохо с памятью, но не помню, чтобы я давала разрешение Янусу унести нас прочь от дома. Слишком долго мы ходили на цыпочках и тряслись от страха. Настала пора заставить эту махину работать на нас.

– Света, ты всегда думала как инженер.

Она кивнула и лишь спустя несколько часов поняла, что он вовсе не хотел сделать ей комплимент.

* * *

Однажды, в середине седьмого года на Янусе, Райан Эксфорд зазвал Свету в медицинский отсек. Объяснять заранее он не стал, но Райан не тревожил по пустякам. После рождения Эмили Светлана лишь изредка общалась с врачом и еще реже после смерти Джима Чисхолма, но по-прежнему свято верила в его профессионализм. Без Джима медицинский отсек стал другим. Оживленней прежнего. Детей-то становилось больше. Но Светлана ощущала отсутствие Чисхолма. Он так долго прожил в отсеке, что оставил своего рода энергетический след на нем.

– В чем дело? – спросила она, когда Райан закрыл дверь за ее спиной.

– Ты просила сказать тебе.

– Что сказать? – не поняла Барсегян.

– Если будут изменения.

– Изменения в чем? – проговорила она, начиная терять терпение.

Истощенное, состарившееся лицо доктора осветилось улыбкой.