Чан Деррон нашел кабину с тем же номером, что он взял у техника, повесил скафандр, быстро натянул тесное белье и просторную одежду, найденные там, и влился в группу усталых людей, идущих на ужин.

— Держите ушки на макушке, — посоветовал идущий рядом маленький механик. — Любой рослый человек, которого вы встретите сегодня ночью, может стоить четверти миллиона. Ты даже не заподозришь, что…

— Верно, не заподозришь, — согласился Чан Деррон.

Он покинул группу рабочих и вошел в просторное шумное помещение под палубами, где было много пассажиров с космических лайнеров. Он закрыл дверь и облегченно вздохнул. Ибо он прошел мимо флота, сквозь стены Новой Луны и внимательных сыщиков, которые осматривали каждого, кто входил в люк. Он был в безопасности…

— Ваш билет, сэр…

Это был внимательный темнокожий портье-марсианин. Из кармана его формы зловеще торчал портрет с объявлением о награде. Нахмурясь, Чан Деррон похлопал по своим карманам.

— О, вспомнил! — он заморгал. — Забыл, понимаете ли, в багаже. Может, дадите дубликат?

Внимательные глаза изучали шрам.

— Да, сэр, дам временную контрамарку. Ваше имя, сэр?

— Доктор Чарльз Даррел. Морской биолог. Я с Венеры, проездом к Земле. Буду здесь денька два, — он поморщился, словно от боли. — У вас нет темных очков? Не привык к свету — на Венере облака, знаете ли…

Так он обзавелся билетом, служившим на Новой Луне паспортом. И поспешил дальше. Ленточные транспортеры, по которым скользили подносы с кофе, провели его сквозь огромные залы, роскошные магазины в зал Эфтаназии. Но Чан ни на что не обращал внимания, пока не увидел казино — это было то место, где он надеялся встретить в полночь Василиска.

Прозрачные и подсвеченные изнутри столбы у входа казались колоннами живых алмазов. Рубины и изумруды были в тонкой золотой оправе. В этом ослепительном сиянии стояла женщина, выглядевшая крошечной.

Девушка оказалась высокой. У нее были платиновые волосы, прекрасная белая кожа, черные глаза. Она была одета в манто из каллистянского меха.

Она была невероятно красива. От такой красоты у него болезненно перехватило горло. Он не мог справиться с горечью при мысли о двойной преграде, разделяющей их, — ее богатство и его отчаянное положение. «Будь я каким-нибудь безобразным миллиардером, — вяло подумал он, — вернувшимся с колониальных шахт и плантаций, она могла бы меня ждать…»

Сердце подскочило к горлу…

Девушка быстро подошла к нему. Белое великолепие ее лица было освещено улыбкой. Глаза потеплели. Радостным тихим голосом она приветствовала его по имени:

— Эй, Чан! Ты — Чан Деррон!