– Я думаю, Джиен Гарсон чувствовала все то же, что чувствуем мы. – Она выпрямилась, подошла к Танну, чтобы посмотреть на подготовку кораблей. – Надежда – мощный стимул, Танн. Для такой блестящей амбициозной женщины, как Джиен. Для правительств, готовых финансировать таких, как она. Для обычных, простых существ. – В ее голосе послышался смешок. – Даже для рациональных саларианцев.

– Возможно. – Танн не мог заставить себя улыбнуться, даже когда рука Эддисон легла на его плечо. Он не знал, что означает этот жест – сочувствие или поддержку. Сейчас он готов был принять и то и другое. – Позвольте спросить вас кое о чем?

Ее лицо было очень бледным в холодном свете, льющемся через смотровое окно. Он увидел, как взметнулись ее брови, как ее подбородок опустился в кивке.

Танн не знал, отчего у него возникло ощущение, будто сердце обосновалось у него в горле. Или почему он вдруг ощутил такую пустоту внутри. В одном он был уверен: на сей раз сомнения терзали его. Он снова посмотрел в сторону доков, в которых кипела жизнь.

– Как вы думаете, она приняла бы такие же решения? – спросил он. – Я говорю о Джиен.

Эддисон медленно набрала в грудь воздуха.

– Не знаю, – сказала она на таком же медленном выдохе.

Танн кивнул – именно такого ответа он и ожидал.

– Я думаю, – тихо продолжила Эддисон, оглядывая холодную и побитую станцию, – что Джиен Гарсон никогда бы не позволила довести ситуацию до такой развязки. Мне тяжело в этом признаваться, но мы – все мы – с самого начала оказались не на своем месте. Безнадежно.

Танн не мог не согласиться.

– Мы старались, – добавила она. – Даже Слоан. Я верю в это.

– Возможно.

Но им было никак не проверить свои догадки. Миссия забрала основателя этой мечты, до того как она успела как-то проявить себя в галактике, которую предполагала сделать шедевром.

«Жертва» – вот о чем она говорила. Танн думал, что он был готов к жертве.

Возможно, Джиен Гарсон в конечном счете ошибалась.

– Я думаю, – снова сказал он более тихим голосом, чем прежде, – самая большая жертва, которую мы когда-либо принесем, будет не здесь.

– Не здесь?

Он отрицательно покачал головой, но не облек свои мысли в слова. Не мог. Признание собственной неправоты давалось ему нелегко.

Эддисон сжала его плечо. Она молча оставила его в мерцающем свете приборных консолей, суеты доков и зловещей витающей в космосе угрозы по имени Скверна.

Оставила его со знанием, простым знанием того, что ничего такого не произошло бы, будь Гарсон во главе «Нексуса»… Это было больно. И это доказывало ему то, чего он подсознательно боялся с того момента, когда пробудился среди пламени и страха.