Виктор вылез из корабля и осмотрелся. Ярко светило солнце, голубое небо висело над головой. Золотистые кроны деревьев переливались при ярком белом свете. Сколько дней он уже не видел солнца и вот оно здесь, перед его глазами!

Он спрыгнул на землю, со скрипом прикрыл за собой дверь и не спеша двинулся вдоль корабля. С каждым днем «Орион» разрушался все больше. Эти атмосферные осадки день за днем убивали его, превращая это высочайшего достижения человеческой мысли в груду ржавых обломков коричневого цвета. Он ударил носком ботинка по его корпусу. От него отвалился кусок ржавчины и упал в траву. Сколько они смогут здесь еще прожить, сколько сможет еще выдержать корабль, защищая их от этого жестокого внешнего мира?!

— Это все ненадолго, это все скоро превратится в дерьмо! — он провел грязной перчаткой по ржавой полосе, которая шла откуда-то сверху из пробитой обшивки, — что думаешь?

— Валить вам надо отсюда — вот, что я думаю! — слышал он в голове голос Йорга. Как всегда, как обычно, он был бодрым и веселым. — Погода здесь сам видишь какая. Ураганы почти каждый день, туманы, эти чертовы дожди. А что будет через месяц? А что если придут холода?! Вы замерзнете здесь, как негры на Северном Полюсе!

— Я думал об этом, я сделаю печку…

— Какую печку, командир?! О чем ты? Из чего ты ее сделаешь? Из этого дерьма? Из этого дерьма ты хочешь сделать печку? — Виктор посмотрел на разбитые куски поржавевшего металла, валявшиеся рядом. — У тебя не ни инструмента, да и… не обижайся, но ты и не умеешь нихрена. Не строй себе иллюзий, из этой кучи мусора, ты не сможешь сделать ничего!

— И… какие тогда варианты?

— Валить! Валить к чертовой бабушке туда, за мост, где мы видели целое здание. Там есть печка, там есть стены и крыша, которые смогут защитить вас от всего этого дерьма до конца ваших дней!

— За мост? — Виктор удивился, будто эта мысль пришла ему в голову в первый раз.

— Ну да, за тот, где бросили вы меня на эти чертовы камни!

Виктор вдруг остановился. Последние эти слова будто пробудили его от какого-то странного полубредового состояния. Он оглянулся. Рядом никого не было, но голос Йорга еще слышался в его голове. Если совсем недавно это еще был монолог от его имени, то сейчас разговор превращался уже в полноценный диалог. Он мотнул головой, слабо ударил себя ладонью по щеке и пошел дальше.

Через несколько минут, обойдя корабль, он снова оказался у входа. Но идти внутрь ему не хотелось. Там была она, ее обращенный в книгу взгляд, ее присутствие рядом, тянущее и тяжелое. Она не говорила с ним, она даже не смотрела на него, и это была дикость, раздражавшая его еще больше. Уж лучше ругань, лучше крики, оскорбления, чем это полное безразличие, чем абстрагирование от другого в своем мире тупых грез и фантазий.