— Ты торопишься, — с легкой улыбкой пожурил его брат. — Отдохни. Хотя бы несколько дней…

— Отдохнуть?! — едва не сорвался на крик Риман. Хорошо, что Ильдар в последний момент изменил точку выхода с мостика, на свой кабинет. — Извини, — вздохнул он тяжело, проходя к креслу и буквально падая в него. — Все оказалось значительно сложнее, чем мы с тобой предполагали.

— Все позади, — вскользь заметил Ильдар. — Выпьешь? — уточнил он, остановившись у стола.

Не так он представлял себе эту встречу… Словно чужие…

— Я — сломался, — протяжно вздохнув, посмотрел на него Риман. Поймав вопросительный взгляд брата, добавил равнодушно: — Одиночество бьет сильнее, чем боль и потери.

— Не смей так говорить! — резко оборвал его Ильдар.

Глаз не отвел, даже когда захотелось опуститься на колени, признавая власть брата. Тот был силен… Очень силен.

— У Лорианны было еще одно видение, — произнес он глухо, заметив, как «отступил» Риман, признавая его право на подобное требование.

— Опять война? — вскинул тот взгляд. Не усталость, скорее отражение бессмысленности.

— Все произойдет раньше, чем видел дед, — вроде как безразлично вздохнул Ильдар. — Что-то изменилось за это время…

— Делегацию коалиции ты в расчет не берешь, — не спрашивая, утверждая, произнес Риман, подходя к стулу, к которому сиротливо жалась гитара. — Играешь?

— Реже, чем мне бы хотелось, — думая совершенно об ином, отозвался Ильдар. — Нам ничего не остается, как связаться с альдором.

— Нет! Рано, — качнул головой Риман, склонив голову, словно к чему-то прислушиваясь. — Ты поешь ей колыбельную? — выпрямился он, с каким-то непонятным выражением глядя на брата. То ли удивляясь, то ли негодуя, то ли… завидуя.

— Это ничего не значит…

— Не значит?! — зло выкрикнул Риман, но тут же обмяк, отведя взгляд. — Я никогда не любил Жаклин, для меня она была лишь игрушкой, позволяющей чувствовать себя живым, безнаказанно дарившей наслаждение, которого не могла дать ни одна другая. Но она ушла и я готов ненавидеть тебя, себя, ее… лишь за то, что больше нет того тепла, которое не позволяло мой силе превратиться в мое проклятие.

— Она не была твоей кайри, — довольно равнодушно произнес Ильдар.

— Зато она — твоя кайри, — выдохнул Риман. — Ты стал другим. Она сделала тебя другим.

— Это ничего не значит, — еще тверже повторил Ильдар, отворачиваясь от брата. — Они придут за ней. И она заставит их говорить с нами.

— С тобой, — поправил его Риман, подходя ближе. — Мне не быть эклисом.

— Мы все решили… — смотря мимо Римана, бросил лиската.