Бритый угрожающе зарычал.

Охотники попятились. Голова Рафаила вынырнула из листвы. Володя стоял, растопырив руки.

Бритый неспешно, играя мускулами, подошел вплотную – Колька подобрался, рука в заднем кармане, – с отчаянием соображая, что стрелять нельзя даже в воздух. Охотники уронят носилки.

Знахарь стоял перед Колькой, трогая себя за подбородок. Бицепс надулся на его руке – страшно было смотреть, и глаза как бы надулись, огромные, бычьи, с зеленоватыми белками, – глядели и не видели. Цепкие пальцы отпустили подбородок, взгляд вышел изнутри на свет, а глаза дрогнули и ожили. Пробежали сверху вниз и снизу вверх – по грязной, потной морде, по куртке, наполовину высохшей и с разорванной подмышкой. Остановились – глаза в глаза.

За три секунды, что они так стояли, глядя в глаза, промчалось бешеным галопом разное: «Под левую руку, перевернуть, рвануть – не встанет; а! носилки опустили; как смотрит, как смотрит, дьявол!..» Мелькнула история о знахарях, какая-то Евгения Александровна, умеющая заговаривать опухоли, якутские шаманы, нефы, лечившие Ливингстона.

За спиной Володя крякнул чужим голосом и хрипло спросил:

– Ду ю спик инглиш?

Тогда знахарь перебросил тяжелые глаза на него. Шагнул и, внезапно просветлев, пискнул: «У-у!» Володя отшатнулся – гигант подскочил к нему, заглядывая в очки, лучась от любопытства. Он восторженно оглядывался, прокричал несколько слов. Из-за зеленой завесы донесся женский смех и сердитый мужской голос. Гигант насупился и так же внезапно забыл о Володе. Уставился на Рафаила, нетерпеливо притоптывал и тискал пальцами подбородок. Носилки стояли на траве. Решительным движением Колька втиснулся между Рафаилом и бритым. «Будут отнимать – стреляю над головой, – думал он лихорадочно. – А дальше что, дальше?!»

Из листьев за спиной бритого вышла женщина. Встряхнула кудрями. Она была совсем голая, глянцевитая, острые груди блеснули на солнце. Она что-то говорила бритому, а Колька задохнулся ужасом – она шла, как соблазн из постыдного сна, кудрявая ведьма; что, что они хотят сделать с Рафой?

– Володька, что делать? – прохрипел он.

Знакомый голос сказал:

– Адвеста!

«Это она же, охотница!» – понял Колька. Без лука, без зеленой одежды. Что-то она говорила ему – укоризненное, успокоительное; двумя пальцами брезгливо потянула за куртку. Настойчиво показывала на ручей. Растянула на пальцах две пары коричневых плавок, таких же, как на бритом знахаре. Разгневанная Колькиной непонятливостью, подбежала к Володе и стремительно потерла пальцем по груди, показала палец – поднесла к Володиному лицу – и сердитыми прыгающими пальцами попыталась расстегнуть на нем куртку…