Володя по-прежнему жарился под солнцем, сверкая очками, как слепец, но за его спиной стояли трое коричневых людей, а еще двое стояли, наклонившись по бокам Рафаила. Они смотрели, но близко к Рафаилу не подходили. Свободной рукой Володя делал отстраняющие жесты, как бы отгоняя мух.

«Ух ты!» – пробормотал Колька и спрыгнул. Он бессознательно выбрал линию поведения «не боюсь я вас» и спрыгнул чисто, как с параллельных брусьев. Так же бессознательно он рассмотрел каждого туземца и отметил отличную выправку, странную униформу – короткие трусы, шапочка и нагрудник, все из легкой зеленой кожи. Луки – полированные, концы выше головы, наконечники стрел граненые. Трое мужчин, стоящие в головах у Рафаила, были с круглыми черными бородками и в усах. Справа сбоку – безусый юноша, а спиной к баросфере стояла женщина, тоже с луком и колчаном, поджарая, коричневая и мускулистая.

Колька сумел поклониться любезно и спокойно, с некоторым даже подобием улыбки. Старший – он стоял в середине – сейчас же ответил поклоном и доброжелательной улыбкой, и каменная рука, пережимавшая дыхание, чуть отпустила и сжалась снова, потому что Рафка хрипел теперь и пристанывал тихо и невыносимо жалобно.

– Стоят, смотрят, – бормотал Володя.

– Спа-акойно, – сказал Колька. – Держи крепче. Как будто их нет, понятно?

Он еще надорвал мокрую штанину на Рафиковой ноге и попытался приладить распорку, как шину.

– Чертова баня, вдвоем надо. – Руки тряслись, распорка ускользала, как живая.

Коричневые руки взяли распорку за концы и приложили ее к ноге – не снаружи, как хотел Колька, а изнутри. Он боковым зрением увидел, что женщина взялась ему помогать, и начал быстро мотать линь, как будто боялся, что она передумает. Лицо женщины было юное и напряженное. Губы сжаты.

Он обрезал линь. Осталось еще метров шесть – достаточно, чтобы поднять наверх Рафаила. Пропустить под плечи и тянуть вдвоем за оба конца…

– Берись, несем к баросфере…

Рафаил все хрипел. Колька старался не смотреть в его лицо.

– Под мышки бери! Я – за ноги.

Он подсунул руки под колени так, чтобы левой рукой поддерживать еще и шину, но вдруг женщина схватила его за плечо и заговорила. «Ба-лям-ба-лям-ба-лям», – услышал Колька. Он одурел от жары и от напряжения.

– Не понимаю…

Старший мужчина что-то сказал – предостерегающе, – но девушка не обернулась. Она выпустила Колькино плечо и кошачьим движением двумя руками рванула на Рафаиле рубашку и майку – никто двинуться не успел. «Смотри!» – сказала девушка на своем непонятном языке.

Рафаил хрипел. Поперек его груди был красно-синий отпечаток огромной руки – два пальца зацепили живот справа от пупка и ногтями пропороли кожу. Под солнцем кровь чернела, а живот был белый, как парафин.