– Совет тревоги продолжается.

– Наблюдающий Небо назвал нас детьми, почтенный! – весело прорычал Лахи. – Чего еще хочет Наблюдающий Небо?

– Расскажи Наране о болезни этого человека и узнай ее мнение, Врач Лахи.

Шум как обрезало. Лахи, передав больного Охотникам, сел к гонии. Акшах безотрывно, жадно смотрел на пришельца – Колька прошептал:

– Не пойму, чего Ахука добивается…

Дхарма, в свою очередь не поняв его, пояснила, что каждое разумное и выполнимое предложение обязательно принимается советом тревоги. Но Ахука знал, что он делает. Ахука остановил Лахи и проговорил спокойненько:

– Вызови Нарану поселения Водяной Крысы, Лахи…

– Прихоть, – сказал Строитель.

Врач комически оглядывался. Тал хохотал и хлопал Джаванара по спине. «Ловко, – думал Колька. – Об этой Наране и говорилось, что она в глубокой пещере…» Тем временем Ахука надумал – или сделал вид, что надумал, – новый фокус. Он попросил, чтобы участники совета съели по двойной порции бахуш-ниса. Зачем?

– Вам предстоит услышать несообразное, – пояснил Ахука.

Ага! Тут их пробрало всерьез. В тишине съели бахуш и внимательно слушали, как Лахи вызывает далекое поселение. Минуты через две гония передала стремительными, дробными звуками ответ Нараны. «Управляющий Равновесием Акшах не здоров и не болен. Он умер. В его голове иной смысл и разум, вложенный сестрой моей, что в поселении Синих Холмов», – громко перевел Лахи.

Замерли все. Приподнялась Дхарма. Тал уронил инструмент. Лахи схватился за подбородок. Даже Кольку, заранее знавшего о «потерявшем имя», потрясли эти жуткие слова – он, сидящий между ними, не Акшах, а нечто другое, поселившееся в его теле!

Наблюдающий Небо не торопился. Людям надо прийти в себя. Ахука лишь смотрел на Брахака. Колька понял этот взгляд: не верил с самого начала – и вот тебе… Брахак пожал плечами. Лахи спросил:

– Что знает об этом Наблюдающий Небо? Уберите шумных животных, Охотники!

– Что я знаю, – медленно проговорил Ахука, – того я не стану говорить при «потерявшем имя»…

Костлявого человека увели Охотники. Он шел с беспечно-независимым видом – тощий, ясноглазый, с кожей, выцветшей от жизни в подземельях Памяти. И Ахука стал рассказывать то, что уже знал Колька: о вспышке новой Звезды. Раджаны слушали его с крайним напряжением. Не помогала и двойная доза бахуша: раджанам невмоготу говорить о противоречивом. Им и было невмоготу. Но Ахука говорил безжалостно, зная, что бахуш удержит их на краю нервного срыва. Бегая живыми глазами по лицам слушателей, он объяснял, что единственный выход – построить Равновесие, способное просуществовать без Наран. Построить Равновесие, и в будущем не подверженное таким случайностям, как вспышка Звезды, или наводнение, или просто затянувшийся период дождей – как было три дюжины лет назад. «Говорил я об игральных собаках, раджаны. Их челюсти без зубов и лапы без когтей, но они ухитряются оставлять шрамы на коже ребятишек, играющих с ними в воспиталищах. Знаете ли вы, что Управляющие Равновесием в каждом поколении отсеивают игральных собачек, склонных к бешеной болезни, блошливости, злобному поведению? И знаете, что собачки заболевают и тем, и вторым, и третьим… Во имя Равновесия! Представьте себе будущее: от полуночи до полудня соберутся советы тревоги, раджаны укрепят свой разум и решат заменить больших Наран материнскими почками от единственной здоровой. Есть другой путь: Великая, с которой сейчас говорил Лахи, сумеет найти лекарство от болезни своих сестер. Но кто уверит нас, что в следующем поколении не вспыхнет еще одна Звезда? Кто нас уверит, что безумие не посетит Великих снова, как бешеная болезнь посещает игральных собак?