«Все-таки придется, – думал Тот Чье Имя Нельзя Произносить. – Как только вернутся Бегущие. Почему-то мне не хотелось их убивать».

Он неподвижно сидел в середине пироги, младший воин отстранял корни и лианы, чтобы они не задели вождя, а Дождь В Лицо сидел неподвижно, только зеленая фланелевая рубаха поднималась на выпуклой груди. Он был стар, а его советники – глупы. Ни один из них не понимал, что племя держится чудом, и храбростью воинов, и его мудростью.

Он вышел на берег, медленно пошел к своему дому. Младшая жена сидела на корточках у порога и чистила старое боевое копье. Когда вождь входил в дом, с поляны опять донеслись выстрелы.

III

Андрей лежал в мешке и стучал зубами – три десятка укусов даром не проходят, несмотря на сыворотку. Аленка положила его голову себе на колени. Его трясло, но он был очень доволен и, как всегда, начал от удовольствия дерзить.

– Думаешь, мне удобно? У тебя жесткие колени.

– Давай, давай, – сказала Аленка.

– И зачем ты примчалась? Пока мы хороводились, они куснули раз двадцать или еще больше.

Он смотрел на нее и видел ее шею, нежный треугольник подбородка и внимательные глаза. И ковбойку, мокрую насквозь, и соски под мокрой тканью.

– Я тебя очень люблю, вообще-то.

– Подумаешь! Тебя просто лихорадит. Молчи, а то вкачу еще сыворотки. Растяпа!

Он сел, придерживая мешок изнутри, и прислонился к стенке палатки.

– Что ты напугалась, собственно? Я мог убежать сразу. Просто не захотел.

Аленка пожала плечами.

– Я пойду переоденусь.

Она осторожно прошла в палатку и зашуршала пластмассовыми чехлами.

– Ладно. Зато я провел опыт.

– Какой?

– Ультразвук прямо на Большой Клуб.

– Поделом вору и мука.