– Да они почти все съели, сэр…

– Что же ему осталось, Айви?

– Я ему дала пирога и пикулей, он их очень любит, и сыру был кусочек, и пива, и еще я чайник поставила. Он очень радуется, сэр, а сюда не пойдет, он у меня тихий.

Чужая медведица стояла не двигаясь и глядела на Рэнсома. Он положил руку на ее плоскую голову.

– Urendi Maleldil, – сказал он. – Ты хороший зверь. Иди к своему мужу. Да вот и он…

И впрямь, дверь открылась, а за ней возникла взволнованная и немного смущенная морда.

– Бери ее, Бультитьюд. Идите оба на воздух. Джейн, откройте им окна. Погода – как летом.

Джейн открыла большое, до полу, окно, и два медведя вышли в теплую и влажную полутьму.

– Что это птицы, с ума сошли? – спросил Макфи. – С чего они распелись в четверть двенадцатого?

– Нет, – сказал Рэнсом, – они в своем уме. Айви, идите к мужу. Матушка Димбл приготовила для вас комнату тут, в доме.

– Сэр!.. – сказала Айви и остановилась.

Рэнсом положил руку ей на голову.

– Иди, – сказал он. – Том и не разглядел твоего платья. Поцелуй его от меня. – И он поцеловал ее. – Не от меня, от Другого. Не плачь. Ты хорошая женщина. Иди, исцели этого мужчину.

– Что это за звуки? – спросил Макфи. – Надеюсь, не свиньи вырвались.

– По-моему, это ежи, – сказала Грейс.

– А вот какой-то шорох, – сказала Джейн.

– Тише! – сказал Рэнсом и улыбнулся. – Это мои друзья.

– Я полагаю, – сказал Макфи, извлекая табакерку из-под серых одежд, немного похожих на монашеские, – я полагаю, у нас в усадьбе нет жирафов, гиппопотамов и слонов. Ох, что это?

Серая гибкая труба возникла над его плечом и взяла со стола гроздь бананов.

– Откуда они все? – спросил он.