И если прав Санджрани, худший кошмар ещё только предстоит.
Дверь из общего коридора открылась, ввалился Джозеф. Надя поцеловала его и ушла в постель. Теперь они спали посменно. Один сидит с Лаурой, один с ней, один спит. Цикл разделённого горя. Джозеф прошёл в пищеблок, открыл панель, которую Мичо не замечала, и налил себе виски, а потом сел напротив неё на кушетку.
— Твоё здоровье, — Джозеф поднял стакан.
Край звякал о зубы, пока он пил. Минуту оба сидели в молчании.
— Упс, — сказала она.
— Волшебное слово, — поднял брови Джозеф.
— Это всё я, — она вытерла глаза манжетом рубашки. — Я сделала всё, как всегда, и отправила нас в этот ад.
Глаза у Джозефа глубоко запали. Усталая кожа и опущенные плечи выдавали его утомление.
— Что-то я не уловил твою мысль.
— Я нахожу нечто, во что готова поверить, и иду за своей верой. А потом всё золото обращается в грязь. Джонсон, Ашфорд, Инарос. А теперь Холден. Не пойму, как я могла не видеть, но снова в это вляпалась. А теперь...
— Теперь, — кивнул Джозеф.
— А знаешь, что мне кажется самым нелепым? — голос взвился вверх, стал тонким и резким, как пиликанье скрипки. — Из того, что я пыталась сделать, не вышло совсем ничего. Я хотела создать Пояс для астеров, его нет. Хотела построить место, в котором мы могли бы жить, называя своим, и его тоже нет. Нет даже надежды, что когда-нибудь будет. И уже не припомню, как вышло, что я оказалась на стороне Холдена. Чтобы снова открыть врата? Пропустить поток колонистов? Чтобы не выжил никто из тех, о ком я заботилась?
Джозеф кивал, задумчиво и отстранённо.
— А какое это имело бы значение, если всё это тебе только снится?
— Что снится? — Мичо подвигалась, пока не разболелась спина, а после ещё чуть-чуть.
— Да это вот, — сказал он. — Что ты дралась за Инароса, потом за Холдена. Что потеряла близких и оказалась на лечении в роскошном месте.
— Это просто чушь.
Джозеф хмыкнул.
— А может, предназначение.
— Скорее всего, вселенной плевать на нас, и на всё, что мы делаем, а всё это твоё мистическое дерьмо — просто способ спрятаться от реальности.