Светлый фон

Астроморфические войны

История о звёздной любви, интригах, вражде и предательстве.

История о звёздной любви, интригах, вражде и предательстве.

В пересказе Тиа и Сэжара.

В пересказе Тиа и Сэжара.

 

Ярость квазара могла сокрушать. Зная, чем она чревата для галактики, принц приберёг основной удар на потом.

Арабаджи выступал против самого короля. Молодой квазар противостоял сверхмассивному и сверхмощному блазару. Эльгезер внушал ужас прочим квазарам и нагонял страху даже на чёрные дыры. Когда блазар провозгласил себя королём вселенной, только Арабаджи отважился противостоять ему, сплотив вокруг смельчаков, а кое-кого и вынудил угрозами, и обольстил. Заманчивыми посулами.

Принц образовал свою галактику в противовес супергалактике блазара и объявил Эльгезеру войну. При очевидном численном преимуществе блазара, квазар не уступал ему в своём неистовстве и стремлении к победе.

Арабаджи с пристрастием и азартом наблюдал за ходом битвы.

Будущие сверхновые кружили в авангарде — в основном молодые звёзды. Зрелые предпочитали завершать преобразование пульсарами. Зато юные с готовностью шли до конца и феерично взрывались, перерождаясь в экстазе сражения… Отразив первую атаку Эльгезера, принц укрепил арьергард — созвездие из голубых сверхгигантов и бросил на рубеж красных карликов…

Арабаджи вдохновлял и направлял армию на ратные подвиги из самого ядра галактики, восседая на троне в центре зала…

— Воюешь?

Увлечённый боем он не заметил, как к нему подкралась Мэйлали.

— Это моё состояние, — принц хищно усмехнулся. — Как же иначе?

— Иной вариант с благоприятным исходом событий, — промурлыкала она, уселась к нему на колени и прильнула к сильной груди, — тебя не прельщает? Воссоединение, скажем… Вместе с тобой мы будем несокрушимы.

— Это не то, что нужно моей галактике, — он попробовал отстраниться, но Мэйлали не отпустила и затеяла любовную игру прямо в разгар битвы, целуя скулы и шею возлюбленного, поглаживая и покусывая губы.

— Да, милый, я тоже всем светом за галактику, вместе с тобой… Мы сплотим их… Моих и твоих…

Он вздохнул.

Чёрные дыры такие настырные!