В это утро они потеряли сына навсегда.

В этот момент Гоша, неожиданно явившись к ним на кухню, отколол такой фокус: поклонился в пояс родителям, лихорадочно поглощающим свой завтрак перед тщательно разработанной карательной акцией, поблагодарил их за любовь и заботу, а потом заявил, что, человек рождается не для того, чтобы служить майе.

— Кому? Майе? — воскликнул отец, уронив вилку в омлет. — Кто это? Девушка твоя, что ль? Пошли её на… фиг!

— А для исправления кармы, — продолжал тем временем говорить Гоша.

— Что? — не поняла мама. — Тебе карманы надо зашить? Где?

— Поэтому я решил стать шайвой.

— В какую шайку? Ты сдурел, что ли? куда? Чем? Кем? — вразнобой закричали родители. — А в адвокаты?

— Чтобы постигнуть истину и познать силу огня.

— Что? Учиться будешь? На пожарника?

— И достигнуть самадхи. Для этого я должен отказаться от материальных привязок.

— Кого? Каких завязок? — перекрикивали друг друга родители. — Да что ты такое несёшь? Ты любишь Самадху? А не Майю? Познакомил бы, что ли. Кто такая?

— И поэтому я ухожу от вас. Насовсем.

— К Самдхе? Где она живёт? А свадьба когда?

Николай Васильевич и Вероника Степановна ничего не поняли из этой галиматьи. Пока они переваривали эту информацию: уйти-прийти, Майя-Самадха — у сына есть девушка? — время было упущено. До них даже не сразу дошло, что сын вообще уходит из дома. Куда? Его же врач ждёт! Психиатр с витаминами. И академотпуск…

А Гоша развернулся и действительно ушёл — в драных джинсах, растянутом пуловере, в разбитых кроссовках на босу ногу — даже ничего не взяв прикрыться. А на улице дождь льёт. И люди кругом! Соседи. А сын одет, как нищий! Кошмар!

— Он к Самадхе пошёл? — непонимающе переспросил жену Николай Васильевич. — Армянка, что ли?

— Если это она научила его не мыться и бросить учёбу то, наверное, цыганка! — всхлипнула Вероника Степановна. — За что нам такое?

— Лучше б он с Майкой остался. Наверное, приличная девка была. Сказал же — не хочет ей служить. Небось, с характером была. Ему только такую и надо. Распустился, бичара! Так я не понял, он сейчас куда пошёл? — спохватился Николай Васильевич.

— К Самадхе. Сказал что насовсем, — сообразила, наконец, Вероника Степановна, вытерев слёзы. — Только вот что он говорил про какие-то завязки?

— Неважно, — ответил Николай Васильевич, — Фиг с этими завязками. Если это цыганка, то она его так завяжет — не обрадуется. В нашем роду сумасшедших не было — образумится и вернётся.