— Я — наверх, глотну воздуха, ага? — сказал Фью и уплыл.

Оуэн, задумчиво сидел на своём любимом камне. Он тяжело вздыхал. Кажется, на него напала хандра, которая случилась у него в последний раз много тысяч витков назад — когда из-за природных катаклизмов чуть не погибла человеческая цивилизация.

Мимо курсировали разноцветные рыбки и разные козявки — нет им числа. Актинии шевелили роскошными прядями и лепестками, вальяжно поджидая добычу. Водоросли, будто танцуя, покачивались в подводном течении.

Куда-то по своим срочным делам спешил огромный краб и, приняв неподвижного спрута за часть скалы, деловито пробежал по его ноге. Поодаль, с любопытством поглядывая на осьминога, вертелся подросший усач. Очевидно из помёта той самой родительской пары, которая как-то запугивала им своих детей.

Их сынок, как видно, плохо усвоил тот урок и подплыв совсем близко к Оуэну. Да и огромный краб ушёл не далеко, того и гляди схватит малыша. И Оуэн, решив закрепить курс обучения, неожиданно выбросил в его сторону руку. Усач испуганно рванул в сторону и скрылся в водорослях.

Оуэн усмехнулся: "Впредь будешь осторожней".

"Что же делать? — обречённо думал он. — Уходить? Искать новое прибежище? Проявлять осторожность, ждать от каждой тени опасности, уподобляясь этому малышу-усачу? Жить по принципу — бдеть, реагировать и прятаться?"

Но Оуэн не хотел так жить.

Он не хотел опять убегать куда-то. Ему нравились здесь: его пещеры — Ближняя и Дальняя, его весёлый и забавный новый друг Фью, он привык к этому месту. У него, — разумного моллюска, осьминога, криптита, — благодаря его гигантским размерам, практически не было врагов. Не мешал ему и человек. Но техника и приборы усиливали физическую мощь человека, а Душа за этим не поспевала. Вот он и, не зная в этом меры, уничтожил на суше всех, кто был сильнее его. И чем крупнее была добыча, тем значительнее ощущал себя человек, как он заявил о себе: "Я — царь природы". То же и в океане. Киты, например — самые крупные обитатели морей, теперь по его вине находятся на грани исчезновения. А человек и не понял, что у них, по сути, была своя цивилизация. Коллективный разум китов был Душой океана. Оуэн любил когда-то слушать их философские рассуждения — о смысле жизни, о Творце, о множественности вселенных, о красоте и гармонии мира. Обожал и хоровое гармоническое пение китов. Всё это теперь в прошлом. Человек, назвав это китовым промыслом, вылавливал их, чтобы есть, хотя в море всегда полно рыбы, а мясо кита для человека почти несъедобно. И самое поразительное — кит способен был себя защитить, легко перевернув вместе с людьми судно, которое за ним охотилось. Но, как всякое разумное существо, кит не мог этого сделать, считая недопустимым губить кого-то, даже убивающего его. Поскольку высоко чтил жизнь любого существа, возникшую в результате длительной Эволюции. Киты предпочли вымереть сами, но не уронить достоинство цивилизованного существа.