Но и в темноте жизнь кипела. Здесь было очень шумно. Каждый кринпит постоянно произносил одно имя — разумеется, имя не в том смысле, который мы имеем в виду, когда говорим» что имя жены Рузвельта — Элеонора. Здесь имя было тем; звуком, который присущ каждому индивиду общества. Это звук, который вел их постоянно, чем-то прощупывая пространство вокруг кринпита. Этот звук возвращался к тому, кто его послал, и приносил информацию чувствительному мозгу. Звуки, импульсы, которые кринпиты посылали вперед, и были их именами. Все звуки отличались между собой, характеризуя каждого отдельного индивида. Слуховой аппарат кринпита располагался на нижней поверхности живота и представлял собой туго натянутую барабанную перепонку. Перепонка крепилась к животу связками и с ее помощью можно было производить различные звуки, барабаня коленями по перепонке и изменяя ее натяжение в разных местах. Так что идущий кринпит всегда звучал во время ходьбы. Они не могли ходить тихо. Причем это не были случайные звуки. Все они четко звучали и контролировались. Все они составляли язык, очень сложный для понимания. Самыми простейшими звуками были имена кринпитов. Эти звуки определялись чисто физическими параметрами тела. Но кринпиты могли производить и другие звуки в частотном диапазоне их слуха. В этом их «голоса» были схожи с человеческими. И куда бы ни шел Шарн-игон. он испускал этот звук: Шарн — резкий усеченный звук с легким шипением, игон — дробное стаккато, опускающееся на тон ниже. Все кринпиты издавали присущие им звуки и никогда не издавали другие, если обращались не к соплеменникам. Но звуки исходили не только от кринпитов. Все вокруг них излучало звучание. Каждое строение было снабжено приводимой в движение ветром шумовой машиной. Это трещотки, трубы, колокольчики, струны — все они предназначались для того, чтобы давать определенные шумовые сигналы, благодаря которым кринпиты могли ориентироваться в пространстве.

Так что человеческому взгляду Шарн-игон представился бы неуклюжим крабом, ковыляющим среди скопища себе подобных в полутьме багрового света и в какофонии звуков, доносящихся со всех сторон. Но для Шарн-игона все представлялось совсем по-другому. Он бесцельно шел по хорошо знакомой улице. Улица тоже имела название, и оно переводилось, достаточно близко к оригиналу, как Большой Белый Путь. На перекрестке Шарн-игон вступил в беседу со знакомым.

— Ты не знаешь, где находится Чи-прюитт?

— Нет. Справка: статистически возможно, что он сейчас на берегу озера в деревне.

— Почему?

— Некоторые там заболели. Много любопытных. Рассказывают об Аномальных Привидениях.