— Я думала об этом, — говорит Мон. — Возможно, Хан поступает правильно и стоит последовать его примеру. На планетах, которые еще остаются под властью Империи — или на которых эту пустоту заполняют криминальные синдикаты, — могут возникнуть отдельные движения Сопротивления, став самостоятельными очагами неповиновения. Также, как произошло на Акиве. Мы не можем официально их поддерживать, но, возможно, сумеем найти способ помочь тайно.

— Помочь тайно? — усмехается Лея. — И это все, что мы можем?

— Как я тебе уже говорила, я затрону этот вопрос во время мирных переговоров с адмиралом Слоун. Я потребую, чтобы освобождение Кашиика стало обязательным условием договора…

— Ты хочешь договориться о чем-то невозможном, — раздраженно шипит Лея, выставив перед собой обе ладони, словно чаши весов. — С одной стороны — правильный путь, путь добра. С другой — ошибочный путь, путь зла. Мы долго сражались за то, чтобы нести добро. За то, чтобы стать героями! Но теперь ты хочешь договориться о чем-то посередине?

— Не все так просто, как добро и зло, Лея.

— Для меня все проще некуда! — Лея разворачивается. — Я… я ухожу, Мон. Я попыталась, но вижу, что это бесполезно.

— Подожди. Скоро наступит празднование Дня освобождения, и я хочу, чтобы ты была рядом со мной — в знак солидарности. Как я уже говорила — единства.

— Нет никакого единства. Так что ты будешь одна.

— Одна остаюсь вовсе не я, Лея.

Слова ее подобны удару клинка.

— Уж лучше быть одной, чем с вами… Канцлер.

Лея выбегает прочь, точно зная, что делать дальше.

* * *

Норра находит сына в кухне. Он ест из миски пакарну — наматывает на вилку сваренную с травами и пряностями чандрильскую лапшу и жадно запихивает ее в рот. По его подбородку стекает соус. На него с восторгом взирает Костик.

Теммин не обращает внимания на мать.

— Привет, — говорит она.

В ответ она удостаивается лишь вялого кивка.

— Где твой отец?