– Ты не только думаешь, что можешь играть со сложнейшими приборами, как с игрушкой, – взорвался снова Кэл, – ты еще, очевидно, уверен в том, что компетентен изменять историю. Каждый, кто так считает, безнадежно болен.

Дональд пропустил эти слова мимо ушей и сказал:

– Признаюсь, что я сильно испугался на том склоне холма, когда понял, куда попал.

– Почему ты отправился в Помпею? – спросил Уайт.

– Я надеялся встретить вас. Был страшно перепуган. Ничего не соображал…

– Ты хочешь доказать, что все произошло случайно! И выставить себя невинным! А на самом деле ты пытался вмешаться в сам ход исторических событий! Рискуя… – Кэл зло отчеканивал каждое слово, а под конец с возмущением добавил:

– И вообще я сильно сомневаюсь, в своем ли ты уме и стоит ли продолжать разговаривать с тобой.

– Так вот, когда стражники схватили меня, я начал размахивать перед ними пистолетом, – невозмутимо рассказывал дальше Дональд. – Думал, что они перепугаются…

Все молчали. Дональд разочарованно закончил:

– Но это не подействовало.

– Неужели ты всерьез рассчитывал, что римские воины знакомы с таким видом оружия? – спросил Уайт. – Сам факт, что они не забрали его у тебя, должен был убедить тебя…

– Знаю, знаю. Это дошло до меня довольно скоро. Как только я попал в тюрьму, решил с помощью пистолета выбить запоры на двери. Поздно ночью, когда все вокруг успокоятся.

Опять наступила полная тишина. И снова Дональд сделал слабую попытку оправдаться:

– Я не мог думать ни о чем другом.

– У нас имеется распечатка, где ясно и четко обозначен отрезок времени в прошлом, куда ты намеревался попасть, думая, что перенастроил Врата времени, – сказал Кэл.

Это сообщение, наконец, произвело впечатление на невозмутимого до сих пор Дональда – на его лице появился явный испуг. Но быстро оправившись, он как можно спокойнее спросил:

– Да?

– Мы знаем, что ты держал курс на двенадцатое марта этого года. Том рассказал нам о газете с пометкой.

Дональд глянул на Тома, и Том увидел в его взгляде что–то совсем новое, ужасающее.

Ненависть.