В Мельбурне его уже ждали двое прокторов. Когда его вели через космопорт, он слышал реплики со стороны любопытной и удивительно недружелюбной толпы:

– Это один из тех самых!

– Но он же вовсе не выглядит стариком.

– Сколько заплатил за обезьяньи железы?

– Не пялься на него, Герберт.

– Почему бы и нет? Хуже ему все равно не будет.

Его доставили в кабинет главного провоста, который формально-вежливым жестом предложил ему сесть.

– Итак, сэр, – сказал провост с легким местным акцентом, – если вы не будете возражать, чтобы вам сделали небольшой укол в руку…

– С какой целью?

– Уверен, вы не против того, чтобы помочь обществу. Это совсем не больно.

– Ответ не по существу. Я требую объяснений. Я гражданин Соединенных Штатов.

– Да, но юрисдикция Федерации распространяется на все государства-члены, и я действую в рамках ее полномочий. Обнажите руку, пожалуйста.

– Я отказываюсь. Я требую соблюдения моих гражданских прав.

– Хватайте его, парни.

Для этого потребовались четверо. Еще до того, как инъектор коснулся его кожи, скулы его напряглись, а лицо внезапно обрело мучительное выражение. Дальше он лишь просто сидел, погруженный в апатию, пока блюстители порядка ждали, когда подействует препарат. Наконец провост осторожно приподнял веко задержанного и сказал:

– Похоже, готов. Он и десяти стоунов[26] не весит, так что сработало быстро. Где список вопросов? – Помощник протянул ему список, и он начал допрос: – Гораций Фут, вы меня слышите?

Губы задержанного дрогнули, – казалось, он собрался что-то сказать. Рот его открылся, и на грудь хлынула кровь.

Взревев, провост схватил пленника за голову и быстро осмотрел.

– Врача! Он наполовину откусил себе язык!