– Вы гражданин Заккер Барстоу? – спокойно спросил он.

– Да, господин администратор.

– Вы глава Семейств Говарда?

– В настоящее время я старший поверенный Фонда наших Семейств. Но я скорее отвечаю за своих собратьев, чем имею над ними власть.

Форд небрежно махнул рукой:

– В любом случае вы занимаете руководящий пост. Я не могу вести переговоры с сотней тысяч человек.

Барстоу даже не моргнул, проигнорировав внезапное признание администратора, что тому известна истинная численность Семейств. Он уже пережил первое потрясение, узнав, что местонахождение штаб-квартиры Семейств больше не является тайной и, что еще больше его встревожило, администратору было известно, как подключиться к их закрытой системе связи. Это лишь доказывало, что один или несколько семьян схвачены и их заставили говорить.

Так что теперь практически не оставалось сомнений, что властям уже известны все существенные факты насчет Семейств. Соответственно, пытаться блефовать не имело смысла – как и добровольно предоставлять какую-либо информацию; возможно, пока что власти знали не все.

– Что вы хотели бы со мной обсудить, сэр? – невозмутимо спросил Барстоу.

– Политику Администрации в отношении ваших сородичей. Ваше благополучие и благополучие ваших родственников.

– Что тут обсуждать? – пожал плечами Барстоу. – Ковенант отброшен в сторону, и вам дана власть поступать с нами так, как вам захочется, чтобы выбить из нас секрет, которого у нас на самом деле нет. Что нам остается, кроме как молить о пощаде?

– Перестаньте! – раздраженно махнул рукой администратор. – К чему эта пикировка? У нас проблема – у вас и у меня. Давайте открыто ее обсудим и попытаемся найти решение. Хорошо?

– Да, мне бы этого хотелось, – медленно ответил Барстоу, – и, полагаю, вам тоже. Но проблема основана на ложном предположении, будто мы, Семейства Говарда, знаем, как продлить человеческую жизнь. Это не так.

– Допустим, я скажу вам: мне известно, что никакого секрета нет.

– Гм… хотелось бы вам верить. Но как это соотносится с преследованием моих людей? Вы охотитесь на нас, словно на крыс.

Форд криво усмехнулся:

– Есть очень старая история про одного богослова, которого попросили соотнести доктрину Божьей милости с доктриной истребления младенцев. «Всемогущий, – объяснил он, – считает необходимым публично совершать поступки, которые Он в душе осуждает».

– Мне понятна ваша аналогия, – невольно улыбнулся Барстоу. – Это действительно имеет отношение к делу?

– Думаю, да.

– То есть вы позвали меня лишь затем, чтобы принести извинения от лица палача?