Собственно, все поселение никуда особо не торопилось – делать все равно было почти нечего, и спешка требовалась редко. В небе светило теплое солнце, каждый день мало отличался от последующего, а тот – от того, что следовал за ним. Семьяне, в силу своей наследственности привыкшие заглядывать в будущее, теперь начали заглядывать в вечность. Время больше не имело значения. Даже исследования в области долголетия, продолжавшиеся на протяжении всей их сознательной жизни, зачахли. Гордон Харди отложил в долгий ящик свои эксперименты, занявшись намного более плодотворным изучением того, что было известно коротышкам о природе жизни. Ему приходилось проводить долгие часы за усвоением новых знаний, и он даже сам не осознавал, что все больше времени тратит на размышления, а не на активную работу.

Но то, что он узнал в числе прочего, дало ему совершенно новую пищу для раздумий. Коротышки в некотором смысле победили смерть.

Поскольку каждая из их личностей распределялась между многими телами, смерть одного тела не влекла за собой смерть индивидуума. Все воспоминания данного тела оставались нетронутыми, и связанная с ним индивидуальность никуда не девалась, а физическую потерю можно было возместить, позволив кому-то из юных туземцев «жениться» на группе. Но групповая личность, подобная тем, которые общались с землянами, не могла умереть, разве что вследствие гибели всех тел, в которых она обитала. Они просто продолжали жить – фактически вечно.

Их дети до «женитьбы» или приема в группу, похоже, практически не обладали собственной личностью, и их мыслительные процессы носили лишь рудиментарный или, возможно, инстинктивный характер. Старшие ожидали от них разумного поведения не в большей степени, чем человек – от плода в утробе. Любую группу-личность всегда сопровождало множество подобных «несмышленышей», о которых заботились, словно о любимых домашних животных или беспомощных младенцах, хотя зачастую они внешне выглядели для землян столь же взрослыми, как и старшие.

Райская жизнь утомила Лазаруса быстрее, чем большинство его собратьев.

– Вечно такая благодать продолжаться не может, – сказал он лежавшему рядом с ним на мягкой траве Либби.

– Что тебя тревожит, Лазарус?

– Ничего особенного. – Лазарус поставил нож острием на правый локоть и крутанул его другой рукой, глядя, как острие вонзается в землю. – Просто мне все это напоминает зоопарк с хорошими хозяевами. И будущее у нас такое же, как у зверей из зоопарка, – пренебрежительно буркнул он. – Прямо как в Нетландии[39].

– Но что конкретно тебя беспокоит?