Клянусь, до сих пор не перестаю удивляться загадочности женской души – несмотря на маячившую впереди смерть, именно после этих слов в тёмных глазах блеснули слёзы. Тварь же упивалась триумфом, облизывая губы раздвоенным змеиным языком. Всё, пора прекращать этот балаган.

– И куда же эта Белка со Стрелкой подевались? – я с кряхтением поднялся.

Перчатка и дробовик остались на полу, ладони были пусты, и очередное щупальце нерешительно замерло передо мной. Бывший чистильщик озадаченно хмыкнул.

– А ты крепче, чем кажешься, мутант.

Миса-Хой, наконец, отвлеклась от своих переживаний и удивлённо посмотрела в мою сторону.

– Хватит из себя строить опереточного злодея, – предложил я. – Хочешь излить душу – делай это над трупом, так надёжнее.

– А ты шутник…

– А ты мудак, но это к делу не относится. Скажи, кто с тебя так изуродовал, и можешь катиться на все четыре стороны.

– Ду-у-умаешь, если защищён от внушения, то сможешь справиться со мной? – зашипел Барс.

– Я не собираюсь тут с тобой меряться, у кого удаль длиннее, мне просто нужны ответы на вопросы.

– И с чего ты взял, что мне интере-с-с-сен разговор с тобой?

– Почему тогда все ещё живы?

– Это поправимо.

Еще пара щупалец зависла надо мной, подрагивая от нетерпения.

– Хотя бы ответь – нафига тебе это?

– Меня попросили, – пожал плечами мутант. – За всё в этом мире приходится платить.

– И не говори.

Щупальца пронзили воздух в том месте, где я только что был. Бравада и предсказуемость – слабейшее место новичков. Чувство собственного превосходства так сладко и упоительно, что пьянит сильнее любого алкоголя. Вплоть до того момента, когда кто-то посильнее не намотает твои кишки на руку.

Требуха у Барса оказалась сизого цвета. Щупальце, удерживающее Мису, разжалось – болевой порог у парня оказался крайне низким. Я выдернул несколько каких-то органов, сжатых в кулаке, и мощным пинком отправил подвывающего мутанта обратно в темноту.

– Заходи, не бойся, уходи, не плачь.