– И какую ж награду ты, Готфрид, себе за все про все хочешь?

– Мы же договаривались, ваше величество… Между княжеством Нихтферштейн и Тридевятым царством есть крупный земельный надел… Ничейный.

– Ты про Поднятую Целину, что ли?

– Да, да.

– Так ведь искони земля эта Тридевятому царству принадлежала! Вы у нас без конца ее отвоевать стремились…

Глаза у меня были закрыты, но я ясно представила себе, как щерит свои зубы Готфрид фон Кнакен.

– А вы отдайте мне Поднятую Целину, царица, – елейным тоном сказал он. Подпишите акт передачи, и мы в расчете.

– Не мал ли твой роток на столь велик кусок? – Даже Аленка, казалось, опешила от такой наглости.

– Не мал, царица. В самый раз.

– Мы, значит, эту Целину подымали-подымали, а ты на готовенькое пришел?

– Разве это большая цена за то, что я собираюсь сделать для вас? Неужели вы так не дорожите своим престолом и жизнью?

– Уговорил. Забирай Поднятую Целину.

– Вот акт, подпишите.

– Э нет! Подпишу я энтот акт только после того, как ты, посол, все, что мне насулил, сделаешь в точности.

– Я человек слова! – возмутился Готфрид, но Аленка на это только рассмеялась противным голосом:

– Ладно, ступай, Готфрид, устала я от речей твоих да и есть хочу.

– Как угодно вашему величеству, но когда же мы приведем в исполнение свой план?

– Нынче у нас что за день?

– Понедельник.

– Понедельник –день тяжелый. Во вторник меня лекарь дворцовый осматривает, в среду… Нет, в среду нельзя.