– Хорошо ты ее остановил! – раздался далекий женский смех. Одним ударом!

– Вот теперь можно и на ледник! – вторил хохоту мужской голос… Тишина.

* * *

…Мне снилась осень в полусвете стекол…

Нет.

Мне снился апрель.

И день сдачи кандидатского минимума по общей философии.

Мой билет вышел весьма удачным: концепция исторического потока у Тойнби и Шпенглера плюс диамат в общих чертах. Профессор Сеньковский, симпатяга, автор популярного труда «Уроки философии» и сторонник той теории, что женщина не может стать философом, как Кант или Гегель, ибо в ней самой уже заложена природная мудрость, которой для жизни вполне достаточно… Да, так вот, именно профессора Сеньковского, его милое лицо неиспорченного интеллигента, видела я во сне. Я вдохновенно излагала профессору теорию циклов Тойнби, цитировала что-то из «Заката Европы», как вдруг профессор почему-то вышел из-за своей кафедры и принялся шлепать меня по щекам со словами:

– Василиса, очнись! Нельзя спать! Нельзя лежать! Идти надо! А то твоя совсем замерзай!

– О чем вы, профессор, – беззвучно простонала я, и тут в рот мне полилась вода. Я подавилась, закашлялась и поняла, что проснулась. Темно, – сказала я первое, что пришло мне в голову. И холодно.

– Совсем холодно, совсем темно. В голосе соглашавшегося слышались знакомые интонации. Пойдем отсюда, Тудыратым тебя выведет.

И на плечи мне легла прогретая солнцем лисья шуба. Как мы выбрались на свет божий, я помню смутно, потому что в моем сознании еще мешались, как карточки лото, воспоминания об узких лестницах и широких аудиториях родного университета и пестрота улиц несуществующего града под названием Кутеж…

– Я допишу диссертацию, профессор Тудыратым? – кажется, спрашивала я.

– Твоя все допишет, а моя поможет. Ходи, крепко ходи!

Когда я более-менее пришла в себя, оказалось, что я сижу в какой-то грязной хибаре, меня поит чаем Тудыратым, а напротив сидит человек с деревянной ногой.

– Вы Джон Сильвер? – поинтересовалась я.

– Бредит, сердешная, – отозвался тот. Какой я Джон? Восьмой десяток доживаю под именем Евгения Селивестрова. Тудыратым, налей ей водочки.

– Не надо, – запротестовала я. Лучше еще чаю. Как выяснилось позднее, Тудыратым спас мне жизнь. Как ему удалось пробраться незамеченным во дворец и подслушать все, что там происходило, – для меня загадка. И когда мое бездыханное тело Аленкины стражники потащили в дворцовый подвал, Тудыратым поспешил за ними, словно тень, хотя вряд ли тени носят лисьи шубы… Дальше было просто – волшебная вода деда Мартемьяна оказала на меня исцеляющее действие.