Вышеупомянутые взрывы хохота сменились криками ужаса, когда я трансформировал свои конечности и наручники сами свалились с них на пол.
Потом я получил моральное удовлетворение, убив их всех, плавно перетекшее в удовлетворение физическое, связанное с насыщением бессмертной жажды.
Когда охрана в коридоре просекла, что в комнате для допросов творится что-то неладное, ибо кричать от ужаса и боли положено было только мне, но никак не следователям, меня допрашивавшим, а наступившая после криков абсолютная тишина – вещь в таком месте немыслимая, кто-то начал ломиться в дверь. Я поборол искушение остаться здесь и продолжить веселье, обернулся нетопырем и вылетел в окно, протиснувшись между прутьями решетки. Холодный воздух ночи придал мне бодрости, только что состоявшийся ужин добавил сил. Снова захотелось жить, какой бы она ни была, эта жизнь. У рожденного вампиром никогда не было выбора.
Так я и растворился в ночи, бессмертный и проклятый. Проклятый навсегда.
Этой ночью мне опять снился странный сон. Очень странный. Он был так же реалистичен, как все предыдущие, но ни броневиков, ни варваров, ни бесед с незнакомцами там не было.
Сон был короткий, но за ночь он повторился не меньше десяти раз, словно кто-то, отвечающий за наши сны, включил мою машинку на бесконечный повтор.
Знаете историю про буриданова осла?
Для тех, кто не знает, проясню.
Это такой ишак, справа от которого была сумка с овсом, а слева – с сеном. И он все никак не мог решить, с какой стороны ему следует начать жрать. То ли справа, то ли слева. То ли овес, то ли сено.
И он терзался этим вопросом столь долго, что подох от голода.
Этот осел снился мне всю ночь.
Только ослом был я сам.