– Разумеется, я наблюдал за ним, – отозвался соул Дома Пенных Волн, – издалека… но готовый вмешаться, буде возникнет необходимость. Моему мальчику, – на этот раз улыбка наместника таила в себе оттенок печали, равно как и ответная улыбка Хорина, – когда-нибудь все равно пришлось бы становиться мужчиной… а я не вечен и не всегда смогу помочь ему из Великого Сонма. И ведь согласитесь, молодой человек, все и впрямь обернулось к лучшему. Хорин увидел новые земли…

– Угу. Запустенье.

– …приобрел новых друзей.

– Но посылать его против черного колдуна!

– Мне очень нелегко далось это решение! – признался наместник. – Но мой личный прорицатель клялся всем своим искусством, что моему сыну – равно как и его спутнику – не суждено пасть в этой схватке. Он не подводил меня до сих пор, и я, – вздохнул наместник, – все же решил рискнуть, хотя это и стоило мне нескольких лишних седых волос.

– Сложнее, – продолжил он, – было определить, куда вы пропали после. Икром, надо отдать ему должное, хорошо постарался, блокируя Хорина от магических глаз.

– Тогда как же вы сумели нас найти?

– Было еще кое-что, – на этот раз улыбка наместника выглядела откровенно лукавой, – о чем не подозревал Уш… и почти никто другой.

– И что же? – с любопытством спросил Шах.

– Ответ на этот вопрос, – медленно произнес наместник, отхлебывая очередной глоток настоя, – находится у вас, молодой человек.

– У меня?!

– На шее, – улыбаясь, подсказал Гирис Лагорио. – На тоненькой золотой цепочке. Шах густо покраснел.

– Любовь, – наставительно сказал наместник, – пусть даже столь мимолетная, это очень великая сила. И нить, соединившая два любящих сердца, оказалась достаточно прочна для моста, по которому смогли пройти две мушкетерские манипулы.

– Пожалуй, – пробормотал Шах, поднимаясь из кресла. – Я лучше пойду.

– Идите-идите, молодой человек, – благожелательно кивнул наместник. – Вас уже давно ждут.

* * *

– Ну что, – весело осведомился Шон. – Соскучился по родному Запустенью, а, малыш?

– Ага, – кивнул Шах, вертя головой. – Вроде того.

Он с удивлением обнаружил, что и впрямь соскучился по толчее на узеньких – и, само собой, немощеных – улочках, толпам людей и нелюди… особенно последних, которых в Забугорной почти что и не попадалось ему на глаза… разноязыкому говору, воплям и грохоту, доносящемуся из распахнутых и болтающихся на последней петле дверей ближайшей таверны.

– Дома, – сказал герой, расправляя плечи, – оно все же как-то привычнее. Даже небо, и то… к земле ближе, что ли. Да и остальное… цвета там всякие… звуки…