Волшебник насупил мохнатые брови:

— Ну, смотря с какой стороны на это взглянуть. Во всяком случае, не опаснее того, что мы провернули вчера...

— Но нас могли линчевать!

— Из-за двух кур? Не смеши! Это мирные аборигены! Сломали бы пару ребер...

— Ой!

— Пустяки! А быстро мы бежали, верно?

Опупин захныкал.

Маг слез с Канифоли, торопливо перекрестился, простер руки над тропой и робко сказал:

— Мушмула!

Где-то вдали пророкотал гром.

— Консенсус омниум! Чечако-мачечако! Пшик!

— Ж-Ж-Ж-ЖЖЖАХХХ!!! — Змеистая лиловая молния шарахнула точно в середину тропинки, не далее, чем в трех метрах от Гнусдальфа. На опаленном пятачке возникла могучая толстуха в голубой тунике и сандалиях. Росту в ней было — три метра, веса — около пятисот килограмм. Смоляные волосы собраны в узел на затылке, глаза злые, в правой руке — обнаженный меч, в левой — весы с позолоченными чашами. На одной чаше было написано «евро», на другой — «доллары», а между ними была укреплена табличка с курсом этих валют относительно российского рубля. Чаша с «евро» перевешивала.

Гнусдальф отвесил старухе глубокий поклон.

— О благословенная Фемида Космического Равновесия! — вскинув руки, простонал он. Потом присмотрелся и растерянно спросил: — А где Фемида?

— В декрете, — проскрежетала толстуха. — Я — ее теща. Тебе чего, борода?

— Путь, — попросил Гнусдальф, утративший вдруг вой жуликоватый вид. — Путь к Унас-Материту. Ты сможешь его указать?

Толстуха задумалась на минуту. Губы ее шевелились, словно она что-то высчитывала.

— Как два пальца! — вдруг заявила она. — Сотню евро на весы, и не вздумай дурить, борода!