— …Смотри и запоминай, милый Пант, — вполз струйкой яда в его уши тихий восторженный шепот. — Будет тебе потом что рассказать твоей милейшей супруге. Глупый Пант. Наивный Пант. Премьер-Магистр!.. Как ты только мог подумать, что меня могло серьезно интересовать это ничтожество! Не-эт. Конечно, человеку в отсутствие хорошего вина приходится радоваться и кружке воды… Но теперь я оказалась не просто за столом — я в винном погребе короля! С того самого дня, Пант, когда я впервые увидела этого восхитительного юношу, я думала только о нем. Все, что я делала, было только ради него. Хоть я и послала его на смерть и клочья его тела разнесла вслед за сапогами озверевшая толпа, я знала, я чувствовала, что это еще не конец. Что он вернется. Спросить с меня за мои дела. И вот тогда мне нужно быть во всеоружии. Вся эта беспорядочная охота на местных магов — только подготовка к встрече с НИМ. С сумасшедшим гением. С одним на миллионы и столетия. Как я ругала себя тогда, что послала его в фонтан! Как проклинала! Но я испугалась. Подумала, что, если он осознает свою силу, ни меня, ни вашего убогого Траора, ни королевской семьи тут рядом не будет. Он с его даром мог за несколько дней стать повелителем мира! И все эти демоны, мертвецы, эксперименты, бессонные ночи, бессилие, отчаяние — только из-за него. Получить его дар — вот моя трепещущая, как только что вырванное сердце, мечта, мои предутренние грезы… И сейчас они станут явью. Когда десять минут назад я почуяла, что он стоит где-то рядом, я чуть не сошла с ума от счастья, трактирщик!.. Я хотела кричать, прыгать на одной ножке и хохотать, как девчонка. И вот мой час настал. Ритуал пройден. Остались последние слова. Вот они, Пант, без них все это — дешевая бутафория и пошлые декорации. Семь слов, которые стоили жизни семистам, а может, и семи тысячам в этом самом подвале, на этом же самом месте… Слушай же их. И дрожи. «О! Эс! Тэ! Мусс! Тис! Эн! Тэ!» — выкрикнула колдунья, и мир перед едва разлепившимися затуманенными и непонимающими очами лукоморца закружился, помутился, померк и пропал, и осталось только чувство непереносимого холода и одиночества.

И голоса.

— Добро пожаловать, Вахуна, — шептали они, перебивая друг друга, но каким-то образом все равно было слышно все, что они произносили, до последнего тишайшего слова. Их звук проникал прямо в мозг, минуя такой будничный путь, как слуховой аппарат, и бился там, как эхо в узком ущелье, то затухая, то снова усиливаясь. — Ты позвала нас… Пришла к нам в гости… Пришла к нам… Рады видеть тебя снова… Рады… Рады… Говори… Кто это?.. Кто это с тобой сегодня?.. Сегодня… Кто?..