— Няв? Няв, как ты себя чувствуешь?

«Умру, если не поцелую тебя!» — хотелось крикнуть и коснуться ее губ.

Наваждение, немного отпустившее в Крайних горах, вновь захватило мысли и, клянусь, на этот раз все было гораздо серьезнее.

— Маленький мой, почему ты молчишь? — Лицо орки оказалось так близко, что я чувствовал тепло ее дыхания.

Еще немного — и история малыша Ррикара закончилась бы самым позорным образом.

— Парень, ты веришь в любовь с первого взгляда? — со странным придыханием спросил кто-то рядом.

Не буду утверждать, будто я мигом протрезвел, но какое-то подобие самообладания ко мне вернулось. Что за шуточки? Он, между прочим, о замужней даме говорит!

— Навагрем! Да что с тобой твориться? Очнись, наконец, и скажи этой красавице, что с тобой все в порядке! Если она и дальше будет так смотреть, то я… я… И чего она носится с тобой, как с младенцем?

Эх, от живущего во мне ночного иногда бывает толк! И говорит он чаще всего по делу, надо только прислушаться и уловить подтекст.

Итак, все стало на свои места. Первое — это не любовь, а всего лишь проклятие. Второе — сейчас материнские чувства орки направлены не только на меня, но и на вампира, поэтому отдача выходит двойная. И третье — Керьял должен увидеть, что, в отличие от него, я способен контролировать себя в любых ситуациях! Опыт, как-никак, имеется.

— Дара, я в порядке, — голос почти не дрожал. — А где мы? И где Карран? Кто это вокруг? — вопросы посыпались из меня как пшено из порванного мешка.

— Любопытный мальчик, — прежде, чем орка успела сказать хоть слово, в наш разговор вклинился сам Дайлен. — Не знал, что оборотни зовут родителей по имени.

Меня аж передернуло. Какое он имеет право вмешиваться? Это по его вине… что?! Дайлен?! Какого Реха он делает среди своих предполагаемых жертв?

— Парень, пока ты отдыхал, расстановка сил слегка изменилась, — надумал просветить меня Керьял. — И, поверь, затея Дайлена была невинной шалостью по сравнению с тем, что теперь грозит нашему миру!

* * *

Рена

Чешуйчатая тварь отчаянно вертелась на мели, поднимая длинными сильными плавниками тучу брызг, но вернуться в озеро не могла. Ее широкая, сплошь утыканная острыми кривыми зубами пасть раскрывалась и закрывалась, однако уже не наводила ужас на хищников помельче, поэтому чудище готовилось разделить участь собственных жертв.

Ветер неторопливо гонял волны, время от времени окатывая рыбину темной водой, кровавой даже при ближайшем рассмотрении. С чахлого деревца, невесть как выросшего у самой кромки, за агонией наблюдала стая ворон, заинтересованно сверкая черными бусинами голодных глаз.