Все больше погружаясь в борьбу с советским тоталитарным режимом путем участия в правозащитном движении, он все чаще сталкивался с «конторой», которая начинала с профилактических бесед, и, в конце концов, получил два года «химии», отбывать которые довелось ему в Архангельской области. Местные жители к юноше-ссыльному относились хорошо, жалеючи, поэтому и месяцы ссылки и местных простых людей Марк Анатольевич вспоминал с искренней теплотой. Советский тоталитаризм был уже не тот, что в 37-м, сгнили когда-то стальные зубы чудовища. Хотя, конечно, тоже ничего хорошего.

Ну, а потом грянула Перестройка, советский режим затрещал, затрещал, зашатался и, наконец, рухнул к всеобщей радости. Пришли свобода и совсем другая жизнь.

Первоначальная эйфория сменилась борьбой за существование, заработки были нестабильные и не слишком большие, но, в отличии от многих своих былых товарищей по диссидентскому движению, ни в какие Израили или еще куда Марк уезжать не стал, потому как Родиной своей полагал ту страну, в которой жил. Да и чего там, в чужих странах, собственно, делать?

Когда к власти в стране пришли бывшие кагэбэшники, жизнь Марка вновь наполнилась смыслом, то есть борьбой с новым режимом. Чему он и посвящал все свое время, хотя был уже человеком далеко не молодым.

А персональный Парад Победы, который он совершал 7-го ноября, стал для него своего рода аутотренингом, то есть в некотором роде ритуалом-утешением: победили тех — победим и этих!

И вот, как обычно, стартовав от бывшего музея Ленина, Марк не торопясь шел по брусчатке главной площади России, размышляя об извилистом пути этой самой России к свободе и демократии. Как вдруг перед его глазами предстало более чем странное зрелище.

Напротив Мавзолея, закрытого для посетителей, стояла стайка маленьких детей явно первоклашного возраста. С ними были две девочки постарше, лет не более чем тринадцати. Обе девочки были в пионерских галстуках.

Это было бы не странно — какие-то остаточные коммунисты иногда чего-то устраивали на Красной площади, или у Мавзолея, или у могил своих кумиров, что вызывало у Марка скорее иронию и жалость, чем гнев и возмущение — хотя, конечно, в своем Твиттере он писал про тех, кто ничего не понял и ничему не научился.

Но одна из двух девочек постарше держала за уздечку животное странного вида. Помельче, чем лошадь, но при этом с рогом. Одним рогом на голове. Само животное было идеально белого цвета, а уздечка на нем было цвета золотого.

Что было особенно удивительно, никто не обращал внимания ни на однорогое животное, ни на всю эту компанию.