«Как было бы славно вырастить здесь чудесных детей, вдали от войн, от… Но, увы. Так нельзя?»

– …Я хочу, – она подняла руку, в которой держала цветы, – чтобы Джулия была жива и чтобы… – Старичок поклонился и исчез.

Я готовился как летописец рассказать в мельчайших подробностях всю историю Феникса, которой был очевидцем. Наверное, поэтому я запомнил каждую черточку, взгляд, поворот головы моей сестры в последние мгновения ее жизни. И эти косы, описывающие в воздухе свои невероятные траектории вокруг головы Джулии, на одну секунду мне была дарована способность видеть падение и смерть моей несчастной сестры, словно с нескольких разных точек. Ничто не скрылось от моего нового видения, помню как сейчас – вот Карл застывает в немом крике, Ангелика обхватывает голову руками, Морей цепляется за исчезающие камни, а она все падает, падает, падает…

Я вижу это опять и опять, кажется, что уже лечу в бездну с ней. Вместо нее. Сам по себе…

В лицо нестерпимо бил солнечный луч, один из тех, что особенно достают с утра пораньше. Я открыл глаза и был вынужден ущипнуть себя. Но видение не проходило. Я вновь лежал в цветущем доме господина Эльсинеля. По стенам тянулись любопытные ветви с цветами в виде небольших белых граммофончиков, любящих подслушивать разговоры в доме, где-то совсем рядом журчал ручеек.

– Карлес! Ты проснулся. Как я рада! – У постели стояла Хлоя, племянница жреца. – А я-то уже думала, что придется потревожить твой сон. Дядя хочет поговорить с тобой.

Я сел, и тут же в комнату вошел сам Эльсинель. Лицо его сияло радостью и благодушием. Из кухни тянулись восхитительные запахи.

– Ну вот и ты юный маг, и с сегодняшнего дня – ты наш маг, наш волшебник. Поздравляю, соседушка. – Он обнял меня. – Я же говорил, что у тебя получится вернуться, но только на этот раз тебе уже не надо покидать «Святой остров», даже произнеся законное желание. Ты сможешь, если, конечно, захочешь, остаться с нами. Сегодня великолепный день, вечером в присутствии других жрецов я сообщу тебе подлинное имя моего мира, а пока пойдем любоваться утром. В саду распустился удивительно красивый, красный как огонь цветок, Хлоя хочет назвать его Феникс. Ты должен, просто-напросто обязан полюбоваться им. Через десять лет мы получим уже поляну таких цветов, представляешь – поляна живого, алого пламени!

– Джулия горела белым огнем. – Я опустил голову, день словно утратил разом половину своего очарования.

– Ах да. – Лицо старика выражало теперь живое участие, – я так обрадовался твоему возвращению, что совершенно забыл о постигшей тебя утрате. Но… надо жить, Карлес. Вряд ли твоя прекрасная сестра одобрила бы эти долгие слезы. Флора, Хлоя, покажите Карлесу наших грифонов. Всего месяц как Чара родила троих восхитительных котят, белого и двух пятнистых. И один из них, можешь себе такое представить, вчера пробовал летать.