Он не сомневался в том, что подарок прислан одной из его возлюбленных. Только вот какой? Среди них, как он ни напрягал память, не было ни одной ткачихи.

Все это было более чем странно. Он бережно прикрепил гобелен к стене над своей постелью. Не слишком скромно, быть может, зато с полным уважением к работе искусницы.

– Надеюсь, ты не догадалась вплести сюда золотую нитку, чтобы приворожить меня? – обратился к картине Ренье. – Потому что это было бы бесполезно. И для меня, и для тебя. В особенности – для тебя.

Гобелен безмолвствовал. Ренье провел по ткани, ощущая подушечками пальцев выпуклое плетение, глубоко вздохнул и взялся за щипцы для завивки волос.

* * *

Праздничный день был для Эмери совершенно особенным: в разгар празднества королева даст его браку с Софеной эльфийское благословение. Эмери проснулся очень рано, еще затемно. Заглянул в комнату, где лежало приготовленное для невесты платье – темно-красное, узкое, с низким вырезом. Светловолосая девушка была в нем похожа на язык пламени.

О платье позаботился «дядюшка» Ренье. Просто принес и, скромненько улыбаясь, выложил на спинку кресла.

– Что это? – нахмурился Эмери.

– Сам видишь. Наряд для Софены.

– Откуда ты это взял?

– А ты как считаешь?

– Завел любовницу-портниху?

– Не исключено, – сказал Ренье, отводя глаза.

Эмери вдруг схватил брата за плечи, прижал к себе, после чего стремительно оттолкнул.

– Что это с тобой? – удивился Ренье.

– Ничего, – отрывисто бросил Эмери. – Просто я счастлив.

– А, – сказал Ренье. – Я так и думал.

И ушел, беспечно насвистывая.