— А как давно… как давно мы вернулись?

— …Вернулись? Почти неделю назад.

— Неделю?!

— Он сказал, что путешествие сильно утомило тебя.

Брута уставился в стену.

— Также он приказал привести тебя к нему сразу, как только ты придешь в себя, — добавил Нюмрод. — На этом он особо настаивал. — Судя по тону, Нюмрод еще не был окончательно уверен в состоянии сознания Бруты. — Ты идти сможешь? Если хочешь, тебя могут отнести послушники.

— Я должен увидеться с ним прямо сейчас?

— …Сейчас? Немедленно. Наверное, тебе не терпится поблагодарить его.

* * *

Об этих частях Цитадели Брута знал только по слухам. Брат Нюмрод тоже никогда не бывал здесь. Несмотря на то что про него в приказе ничего не говорилось, брат Нюмрод предпочел отправиться вместе с Брутой и всю дорогу суетился вокруг юноши, которого несли два крепких послушника. Специально для Бруты были доставлены носилки, обычно использовавшиеся для переноски совсем ветхих старших жрецов.

В центре Цитадели, сразу за храмом, был обнесенный стеной сад. Брута, как настоящий профессионал садового дела, сразу осмотрел окрестности. На этой скале не было и дюймового слоя естественной почвы, каждая лопата земли, на которой росли тенистые деревья, была доставлена сюда вручную.

Посреди сада, в окружении епископов и иамов, стоял Ворбис. Когда Бруту поднесли ближе, дьякон обернулся.

— А, мой пустынный спутник, — произнес он приветливо. — И, если не ошибаюсь, брат Нюмрод. Братья мои, хочу сообщить вам, что намереваюсь назначить Бруту архиепископом.

Священнослужители принялись возбужденно перешептываться и нервно покашливать. Ворбис посмотрел на епископа Трима, который был архивариусом Цитадели.

— Ну, с формальной точки зрения, он еще не посвящен в сан, — неуверенно промолвил епископ Трим. — Но, конечно, как все мы знаем, есть прецедент…

— Э-э… Урн… осел! — быстро выпалил Нюмрод, но потом, поняв, что выразился несколько нескладно, тут же прикрыл рот ладонью и покраснел от стыда и смущения.

Ворбис улыбнулся.

— Добрый брат Нюмрод прав, — кивнул он. — Осел тоже не был посвящен в сан, правда, вполне возможно, в те далекие дни требования не были столь суровыми, как нынче.

Раздался хор угодливого хихиканья, характерного для людей, чья работа, а возможно, и жизнь тоже целиком зависела от капризов человека, любящего отпускать не слишком остроумные шутки.

— Но осла произвели всего лишь в епископы, — напомнил епископ Трим, которого коллеги меж собой называли не иначе как Самоубийцей.