— Ничего, ты привыкнешь.

Обычно процесс формирования мыслей Бруты был довольно-таки длительным, но как раз сейчас одна такая мысль обретала форму. Она касалась позы, в которой сидел Ворбис, его голоса…

Ворбис боялся Бруты.

«Почему он меня боится? Из-за пустыни? Кому какое дело до того, что произошло на самом деле? Скорее всего, так было всегда. Вероятно, это осел, а вовсе не Урн, нашел в пустыне оазис, забил там копытами льва и обеспечил своего хозяина водой.

Или это из-за Эфеба? Но кто меня послушает? И опять-таки — кому какое дело? Он — Пророк сенобиарх. Он может приказать убить меня. Все его поступки правильны. Все его слова правдивы.

Фундаментально правдивы…»

— Я хочу показать тебе нечто удивительное, — сказал Ворбис и встал. — Ты идти можешь?

— О да. Нюмрод несколько перестарался. Я страдаю в основном от солнечных ожогов.

Когда они выходили из сада, Брута заметил то, на что раньше не обратил внимания. В саду дежурили вооруженные луками священные стражники. Они стояли повсюду, в тени деревьев, в кустах — не слишком заметные, но и не старающиеся спрятаться.

Лестница вела из сада в лабиринт подземных тоннелей, которые были проложены под храмом и, несомненно, под всей Цитаделью. За ними на почтительном расстоянии бесшумно двинулись два стражника. Брута шел за Ворбисом по тоннелям, пока они не оказались в зоне ремесленников, где кузницы и мастерские располагались вокруг одного огромного фонаря. Дым и едкие пары поднимались по стенам из обтесанного камня.

Ворбис прошел прямо к большой нише, освещенной красным светом горнов. Несколько рабочих толпились вокруг чего-то широкого и выпуклого.

— Смотри, — сказал Ворбис. — А, что думаешь?

Это была черепаха.

Литейщики и кузнецы постарались на славу, они даже воспроизвели узор на панцире и чешуйки на лапках. Черепаха была около восьми футов длиной.

У Бруты зашумело в ушах.

— По стране ходит губительная ересь, верно? — усмехнулся Ворбис. — Мятежники считают, что живут на спине Великой Черепахи. Так пусть же они и умрут на ней.

Только после слов Ворбиса Брута разглядел кандалы, прикрепленные к каждой железной лапе. Человека можно было разложить на черепашьем панцире и надежно сковать по рукам и ногам.

Он наклонился. Да, внизу была предусмотрена топка. Некоторые аспекты мышления квизиции оставались неизменными.

Такая масса железа будет нагреваться целую вечность, боль будет нарастать постепенно. Значит, мятежник вполне успеет раскаяться, все вспомнить и рассказать…

— Ну, что думаешь? — осведомился Ворбис.