Лю-Цзе опять кивнул и улыбнулся. Зубы были желтыми. На самом деле это был двухсотый комплект.

— А следовало бы немножко поинтересоваться.

Лю-Цзе удалился в свой угол, но скоро вернулся оттуда, держа в руках неглубокую чашу с каким-то чаем. Он кивал, улыбался и протягивал ее Бруте, пока тот не взял чашку и не сделал глоток. На вкус чай напоминал горячую воду с привкусом лаванды.

— Ты совсем не понимаешь, о чем я говорю, да? — спросил Брута.

— Не все, — ответил Лю-Цзе.

— Так ты можешь говорить?

Лю-Цзе прижал к губам морщинистый палец.

— Большой секрет.

Брута смотрел на щуплого старичка. «Что я о нем знаю? — мелькнула у него мысль. — О нем вообще никто ничего не знает…»

— Ты говоришь с Богом, — промолвил Лю-Цзе.

— Но откуда?..

— По приметам. Человек, разговаривающий с Богом, живет трудной жизнью.

— Ты прав. — Брута посмотрел на Лю-Цзе поверх чаши. — Что ты здесь делаешь? Ты не омнианин и не эфеб.

— Вырос неподалеку от Пупа. Очень давно. Теперь Лю-Цзе — чужестранец, куда бы он ни пришел. Изучал религию в храме на родине. Теперь хожу туда, где есть работа.

— Возишь землю и подрезаешь растения?

— Конечно. Никогда не был епископом или важной персоной. Они проживают опасные жизни. Всегда вытирал скамьи в церквах, подметал за алтарем. Никто не пристает к человеку, который занят полезным трудом. Никто не пристает к маленькому человеку. Даже имени его никто не помнит.

— Я тоже хотел стать таким! Но у меня не получилось.

— Тогда найди другой способ. Лю-Цзе учился в храме. У древнего учителя. Если попадал в беду, всегда вспоминал слова древнего и достойного почитания учителя.