— А потом ты разберешь ее на части? — спросил старик. — Расплющишь? Снимешь колеса? Выбросишь все эти шипы? Сожжешь чертежи, когда цель будет достигнута?
— Ну… — нерешительно произнес Бедн.
— Ага!
— Что, ага? А что, если сохранить ее? Как средство устрашения других тиранов?
— Думаешь, тираны не сумеют сделать такую же?
— Тогда я сделаю… еще больше! — закричал Бедн.
Плечи Дидактилоса бессильно опустились.
— Да, — сказал он, — в этом я не сомневаюсь. Тогда все в порядке. О боги, подумать только, а я волновался. Ладно, пойду отдохну где-нибудь…
Он вдруг стал выглядеть сгорбленным и очень старым.
— Учитель? — неуверенно окликнул Бедн.
— Не называй меня так. — Дидактилос на ощупь пробирался к выходу из амбара. — Как я вижу, о человеческой натуре ты уже узнал все, что только можно. Ха!
Великий Бог Ом вверх тормашками скатился в ирригационную канаву и приземлился на сорняки, которыми заросло ее дно. Схватившись ртом за какой-то корешок и подтянувшись, он все-таки сумел перевернуться.
Формы мыслей Бруты то возникали, то исчезали в его сознании. Слов он различить не мог, но этого и не требовалось. Не нужно смотреть на рябь на воде, чтобы понять, куда течет река.
Периодически, когда впереди показывалась сверкающая в сумерках точка Цитадели, он начинал мысленно кричать — громко, изо всех сил:
— Подожди! Только дождись меня! Не нужно этого делать! Мы можем отправиться в Анк-Морпорк! Это страна блестящих возможностей! С моим умом и твоей… и тобой мир станет нашим кальмаром! Зачем отказываться от столь…
А потом он скатывался в очередную борозду. Раз или два высоко в небесах мелькал силуэт орла.
— Зачем соваться в мясорубку? Эта страна